Поручик Ржевский или Любовь по-гусарски

— Перестань! Ты вечно хвалишься передо мной своими любовными победами, будто мне доставляет удовольствие слушать, что у маркизы Костен на попке родинка, мадемуазель Жорж любила, чтобы ей завязывали глаза и руки; что герцогиню Сюше ты ублажал, не отцепив от пояса саблю, а баронесса Витроль большая охотница попердеть. Фу! фу! фу! Впредь, клянусь, я буду затыкать себе уши. Лучше расскажи, как ты собираешься овладеть Россией.

Наполеон снял Жозефину со стола и перенес на постель. Потом, отцепив саблю, прилег рядом.

— Я покорю эту дикую страну, обещаю тебе, Жужу.

Он долго пыхтел и мучился, но накопившаяся за день нечеловеческая усталость давала о себе знать.

— Чем больше мыслей, тем меньше желаний, — угрюмо изрек император. — От великого до смешного — один шаг.

— Бонапарт, но ты же Наполеон!

— Да, милая, я Наполеон, но, когда я думаю о своей будущей войне с Россией, мне трудно сосредоточиться на любви.

— Тогда представь, что перед тобой лежит Россия. Она это я. Возьми меня, мой узурпатор! Плени меня, покори, овладей!

— Да, ты права, — словно в бреду, забормотал Наполеон, покосившись на пришпиленную к стене карту мира. — Если представить тебя Европой, то губы твои — Париж, одна грудь — Вена, другая — Дрезден, Варшава — пупок… и вот я уже на просторах России… я приближаюсь к Москве… о боги!.. Москва горит…

— Она пылает, мой милый деспот. Она зовет тебя. Где твоя Старая гвардия? Где твои пушки? Бейте, барабаны! Трубите, трубы! Москва у твоих ног!

И вдохновленный Наполеон Бонапарт одержал еще одну из своих блистательных побед.

Глава 14. Шерше ля фам

В час пополудни император Александр в сопровождении поручика Ржевского вышел из Зимнего дворца на прогулку.

— Простите, государь, — сказал Ржевский, — совсем забыл. Когда я покидал свой эскадрон перед отъездом в Питер, майор Гусев просил передать, что он всегда готов лечь за ваше величество.

— С Лизкой?! — вспыхнул царь.

— Пардон, кажется, я не так выразился. Майор Гусев собирался лечь костьми на поле брани.

— Ах вот как. Что ж, это хорошо, — рассеянно пробормотал царь. — Гусятину я предпочитаю без костей.

Они немного помолчали.

— Откровенно говоря, поручик, — проговорил царь, поигрывая лорнетом, — я до сих пор не могу понять, почему моя супруга, рожая, звала именно вас. Почему не Пресвятую Богородицу?

— Мое имя на устах у многих женщин. Ее величество могли наслушаться разговоров обо мне. И в бреду что-то привидилось. Я, конечно, сам никогда не рожал, но представляю, какие это острые ощущения.

— Ох, Лизка! Ведь не испанка же, не француженка в конце концов. И откуда в ней столько прыти? — Император нервно оправил мундир. — Довольно об этом. Мои подозрения на ваш счет окончательно развеяны, и я больше не держу на вас зла. Но запомните, поручик, пока я жив, вам не бывать ротмистром.

— Но почему, государь?

— Потому что я не могу допустить продвижения по службе офицера, который своим примером может разложить мне всю армию. Гусар должен прежде всего думать не о женщинах, а об лошадях.

— Одно другому не помеха. К тому же у них так много общего.

— В самом деле? — приставив к глазам лорнет, император с интересом взглянул на поручика. — Поясните вашу мысль.

— Длинные волосы, лебединая шея, стройные ноги, округлый живот, широкий зад…

— Как я понимаю, вы описываете свой идеал лошади?

— Нет, государь, женщины. Но особой разницы я не вижу.

Александр покачал головой.

— И все — таки вы ошибаетесь, поручик. Женщина — это, скорее, кошка.

— Лошадь, ваше величество.

— Кошка.

— Лошадь, ваше величество.

— Да что вы всё заладили: лошадь, ваше величество, лошадь, ваше величество! — рассердился царь. — Вы что, обзываетесь?

— Простите, государь, я не хотел вас обидеть, — смутился Ржевский. — Я думал, в споре рождается истина.

— В споре может родится только болтовня!

Миновав Дворцовую набережную, у Прачешного моста они свернули на Фонтанку.

— Одна мысль не дает мне покоя, поручик, — сказал Александр. — как вам удается так легко сходится с женщинами?

— Да проще пареной репы, ваше величество. Обычно я подхожу к смазливой барышне и говорю: «Мадам, позвольте вам впендюрить».

— Но так можно и по морде получить!

— Можно и по морде получить… а можно и впендюрить!

Царь усмехнулся.

— Вы мужественный человек, поручик.

— Не жалуюсь.

— Оригинальные у вас приемы…

— Показать?

— Хм, это было бы занятно. Хотите прямо сейчас?

— Я хочу всегда!

— Тогда вперед, поручик. Вокруг столько женщин — вам и карты в руки.

Ржевский наметанным глазом быстро присмотрел себе подходящую кандидатуру среди встречных дам. Приклеив к своему лицу лукавую улыбку и выпятив грудь, поручик направился наперерез высокой худощавой женщине лет тридцати.

Царь остался на месте, приложив к глазам лорнет.

— Любопытно, любопытно, — бормотал он.

Женщина при ближайшем рассмотрении оказалась выше поручика чуть ли не на целую голову, но того это нисколько не смутило. Подойдя к женщине вплотную, Ржевский решительно взял ее за руку и что-то тихо произнес.

Лицо дамы разом вспыхнуло. Попридержав свои юбки, она сделала неуловимое движение коленом и как ни в чем не бывало прошла мимо.