Поручик Ржевский или Любовь по-гусарски

— Не беда, — рассудил поручик, устраиваясь на Камилле поудобнее. — Я вас, душенька, покатал, теперь вы меня покатаете.

Она отвечала ему пьяной улыбкой. Но только она раскинулась, как дверь в их ложу распахнулась и сюда ворвался высокий господин с прилизанными волосами.

— Извольте прекратить, сударь! — вежливо, но твердо сказал он поручику. — Своим поведением вы отвлекаете публику от оперы.

За его спиной толпилось несколько человек с возмущенными лицами и похабными глазками.

Нехотя высвободившись из объятий девушки, Ржевский встал на ноги.

— Какого черта, любезный? Кто дал вам право врываться без стука, когда я здесь с дамой! Мною уплачены деньги, и я попросил бы вас выйти вон.

— Вы не в борделе, сударь.

— Да? — с сарказмом произнес поручик. — Выходит, я ошибся адресом?

— Ошиблись!

— С кем, простите, имею честь?

— Я директор театра, — ответил прилизанный господин. — Позвольте ваш билет.

Ржевский порыскал по карманам.

— Вот, прошу.

— Ваше место в партере, сударь, — сказал директор, взглянув на его билет. — Если вы собираетесь смотреть второе действие, прошу вас спуститься вниз и занять свое место до окончания антракта.

— Антракт?! — возбужденно воскликнул поручик, мгновенно вспомнив о переодевающихся в уборных актрисах. — Вы сказали, сейчас антракт?

— Да.

— Сколько он еще продлится?

Директор театра с важным видом взглянул на свои карманные часы.

— Десять с половиною минут. Вы успеете.

— Вы думаете?

Ржевский тут же прикинул в уме: «Полминуты — на поиски, минута — на представление, две — на объяснение, три — на ухаживание. И четыре — на любовь. Маловато, но, пожалуй, что успею.»

Растолкав скопившихся на пороге любопытных, он пулей рванулся из ложи.

— Куда же вы, поручик! — истошно крикнула ему вслед Камилла, но ему было уже не до нее.

Глава 11. Богиня грез, мечта феерий

В начале коридора с артистическими уборными стеной стояли несколько служащих театра, сдерживая натиск неистовых поклонников, жаждущих преподнести цветы своим любимым артисткам. Поскольку в представлении было занято аж три певицы, число их поклонников перевалило далеко за дюжину. Все они орали, умоляли, требовали пропустить и размахивали букетами.

— У меня цветы завянут! — кричал один.

— Я до конца оперы застрелюсь! — вторил другой.

— Пустите меня, я только вручу цветы! — хитрил третий.

— После третьего акта, господа, — отвечали служащие, не отступая ни на шаг, — милости просим, господа, после третьего акта. Сейчас не велено.

Ржевский признал в одном из служащих капельдинера, с которым он уже имел сегодня дело. Протиснувшись сквозь бурлящую толпу, поручик незаметно отобрал у самого крикливого поклонника один из трех букетов, которыми тот грозился разнести весь театр, и, подмигнув знакомому капельдинеру, громко прокричал:

— Фельдъегерь Его императорского Величества! Срочно! Букет от императора — французской примадонне! Где Луиза Жермон?

— Третья дверь налево, — ответил капельдинер, пропустив его себе за спину, и стал объяснять возмутившимся поклонникам: — Успокойтесь, господа, это государев фельдъегерь. У него служба такая.

— Я тоже фельдъегерь! — воскликнул Денис Давыдов, напирая на капельдинера грудью. — Пусти меня!

— Будете буянить, ваше благородие, полицию вызовем.

«Ай, Ржевский, плут, мошенник, — подумал Давыдов, — обскакал меня на повороте!»

Толкнув заветную дверь, поручик Ржевский увидел Луизу Жермон, сидевшую в роскошном голубом платье возле большого зеркала. К его изумлению, примадонна была не одна. Перед ней стоял на коленях какой-то безусый юнец и, прижимая к груди руки, что-то страстно лепетал. Она небрежно внимала ему, любуясь собственным отражением в зеркале.

Заметив появившегося в дверях гусара, примадонна живо обернулась.

— Имею честь, поручик Ржевский! — представился он, щелкнув каблуками.

— Луиза, — охотно откликнулась она.

— Кто?.. что?.. — испуганно пролепетал юнец.

— Что смотришь, как на пряник? — нетерпеливо бросил ему Ржевский. — Освободите место, юноша, мне некогда.

— Когда?.. чего?..

Поручик схватил его одной рукой за шиворот и поднял с колен.

— Не путайтесь у меня под ногами, любезный. Антракт на исходе, черт вас возьми!

— Что это значит, сударь?

— Это значит, мой маленький Керубино, что я собираюсь выставить вас вон.

Но юный поклонник Луизы Жермон продолжал отчаянно упираться.

— Я протестую! Вы… вы не имеете права. Я буду требовать от вас удовлетворения.

— Я мальчиками не интересуюсь. Удовлетворения просите в другом месте. А если вам хочется дуэли, всегда к вашим услугам. Но не сегодня!

Вытолкнув юнца за порог, Ржевский запер дверь на задвижку и повернулся к смущенно улыбающейся примадонне.

— Богиня грез, мечта феерий! — воскликнул он, опустившись перед ней на одно колено и протягивая цветы. — От вашего голоса, ей — богу, с ума можно спрыгнуть. Я от соловья таких песен не слыхал. Вы только рот откроете, а у меня уже мороз по коже.

— Мерси, — улыбнулась Луиза, принимая от него букет.

— Как ваши очи светят ярко! Я полюбил вас с той минуты, как увидел…

— О, вы любите меня уже больше часа! — перебив, засмеялась она.