Послание из прошлого

Впрочем, редкие прохожие не находили ничего особенного в шестикласснике с портфелем в руках и мужчине в темном плаще с вместительной сумкой, болтающейся у него на плече, и спешили по своим делам: большинство — на трамвайную остановку.

К многопрофильной больнице поднималась длинная лестница из красного булыжника. С обеих сторон под сгорбленными фонарями стояли угловатые лавочки — в основном пустые, холодные и одинокие. Несколько важных ворон расхаживали по ним, высматривая в мусорных ящиках что-нибудь интересное.

— Я уверен, что в детскую его не повезут, сюда ближе в три раза, — Николай Степанович смахнул выступившие капельки пота со лба. — Да и врачи тут опытнее. Лет десять назад среди ночи я проснулся от жуткой боли в животе, подумал, что отравился и если бы не хирурги этой самой больницы, вряд ли бы шагал сейчас рядом с тобой. Острый аппендицит.

— Будем надеяться, — Витя поежился.

— За что они его избили все-таки? — запыхавшись на подъёме спросил Николай Степанович.

— Честно говоря, не знаю… — Витя перекинул довольно тяжелый портфель, набитый учебниками из руки в руку, потом что-то вспомнил, расстегнул замок и вытащил флягу, обтянутую довольно непрезентабельным брезентом. — Будете? Это шиповниковый чай. Шершень сам сделал.

Николай Степанович остановился. Минутка отдыха ему явно не помешала бы. И хотя фляга выглядела не очень, он протянул руку и сделал пару глотков.

— Какая вкуснятина!

— То-то же.

Витя отпил немного и закрутил флягу крышкой на цепочке.

— Я слышал, что они говорили про какие-то деньги, якобы… он должен им платить за что-то. То ли по рублю в день… то ли больше, я точно не расслышал. Может и по рублю.

Николай Степанович присвистнул.

— Это же тридцать рублей в месяц. Откуда у десятиклассника такие деньги? У меня зарплата… — тут он осекся, но решив, что терять уже особо нечего, продолжил грустным голосом: — семьдесят рублей. Иногда выходит восемьдесят, но это нужно брать еще участок, а у меня спина не очень… да и вообще…

Витя понимающе кивнул, чем немного подбодрил почтальона.

— У меня мама сто пятьдесят зарабатывает. Зато вы везде гуляете, все видите… я бы тоже так хотел. Чем сидеть все время в прачечной. Там еще и воняет постоянно химикатами, порошками, гладильными машинами…

Николай Степанович кивнул.

— Зато тетя Оля хорошо получает, — сказал Витя. — Я слышал, как они с мамой на кухне разговаривали. Выходит рублей двести пятьдесят, а еще какие-то шабашки и левак. Что такое шабашки, а? Может и вам…

— Идем, идем быстрее! — заторопился почтальон.

Витя понял, что сгоряча сморозил глупость и, сконфузившись, ускорил шаг. В лестнице кое-где отсутствовали булыжники и нужно было внимательно смотреть под ноги, чтобы не оступиться и не расквасить нос.

Периодически Витя оглядывался, высматривая на спуске подозрительные лица, но парк, раскинувшийся перед больницей в этот час, был немноголюден.

— Если его здесь нет, — вдруг сказал Николай Степанович, — значит, поедем в шестую детскую, а потом — в Склиф. Если травма серьезная, повезут в Склиф, конечно.

— А почему вы сказали, что эта татуировка… в общем, череп на руке — еще хуже, чем тюремная?

Николай Степанович посмотрел на Витю и лицо его сразу стало озабоченным, напряженным.

— Не хуже. Опаснее. Я не знаю, что ты в точности увидел на руке этого бандита, но если рисунок и впрямь представляет собой череп с ожерельем из лезвий, как ты говоришь, то это означает причастность к культу некромантов. Они обращаются к душам умерших, чтобы узнать будущее. И не только узнать, они верят, что с помощью особых ритуалов можно это будущее изменить, в своих, разумеется, корыстных целях. Естественно, эти секты строжайше запрещены у нас в стране и я, честно говоря, сомневаюсь, что ты мог такое видеть. В любом случае, в большинстве случаев подобными вещами занимаются психически нездоровые люди, фанатики.

Витя вспомнил жуткие глаза долговязого и ему стало не по себе.

— Они могут узнать будущее? — тихо спросил он.

— Они думают, что могут. На самом деле, конечно же, нет. Как можно узнать будущее? Или, тем более, изменить. Это невозможно. Но ритуалы, которые они используют, и вся внешняя атрибутика культа воздействуют на подсознательный уровень, ты поневоле начинаешь им верить.

— А если я… — начал Витя, но оборвал предложение на полуслове. Они вышли на небольшую площадку с засохшими прутиками, которые еще месяц назад были пышными цветами — впереди виднелся парадный вход больницы, возле которого прохаживались посетители и больные, отличающиеся спортивной формой одежды. Если бы рядом находился стадион, можно было подумать, что вот-вот начнется какое-то соревнование. Справа в торце здания стояли две машины скорой помощи, на крыше одной из них полыхал голубой проблесковый маячок.

— Номер машины случайно не запомнил? — спросил Николай Степанович, кивнув на скорую.

Витя покачал головой.

— Не до того было. Там… там такое было, если бы вы только видел, как они его…