Послание из прошлого. Зарница

Но потом вспомнил, что у него нет вообще никаких документов, и это в военное время. К тому же… если тот человек, за которого его здесь принимают, куда-то исчез, значит, его могли искать. И не только для того, чтобы взять автограф, но и задать вопросы.

Адреналин клокотал в крови. Ему показалось, что он услышал приглушенные голоса в глубине квартиры. Дальше медлить было нельзя. Одним движением он взобрался на подоконник, переместился полностью на внешнюю часть и, хватаясь правой рукой за раму, на которой пальцы нащупали выемку, потянулся к лестнице. Она оказалась дальше, чем он думал. К тому же движения сковывало тяжелое пальто.

Нет. Он не дотянется. Это невозможно!

Илья почувствовал страх. Если сейчас эти парни ворвутся сюда, его схватят, будут допрашивать, наверняка с пристрастием — а дальше тюрьма — и то, в лучшем случае. Он никак не сможет объяснить некоторые вещи, например кроссовки «Адидас» за сто семьдесят рублей, спортивный костюм с буквами «СССР» — нет, как раз буквы он объяснить сможет, а вот фабрику, ГОСТ, состав ткани, год выпуска… вряд ли. А значит, вне всякого сомнения, его признают иностранным шпионом со всеми вытекающими последствиями.

Он вернулся на широкий подоконник, отчаянно ерзая руками, с трудом стянул с себя тяжелое пальто и тут же бросил его в ночную темноту — оно спланировало как огромная птица с разверзнутыми черными крыльями. Внизу послышался мягкий хлопок.

Стало гораздо легче — настолько, что в этот раз пальцы левой руки коснулись холодного проржавевшего металла и он мертвой хваткой уцепился за лестницу.

Теперь в квартире различались явные голоса и гулкие шаги — женский голос был взволновал, мужские, он различил два — гневные и нетерпеливые.

Они задавали вопросы. Она пыталась ответить, но ее почти не слушали. Быстрые шаги говорили о том, что квартиру спешно осматривают — однако свет включать было нельзя и поэтому там постоянно что-то падало и этот грохот перемежался с нецензурными выкриками.

— Быстрей! — прохрипел он самому себе. Напрягся, скользнул по шершавой стене ногой, вытянувшись почти в шпагат — левая нога, наконец, встала на лестницу. Он потянулся, спружинился и оттолкнувшись от едва выступающей опоры в виде рамы, схватился за дрожащие прутья металла.

«Есть!», — обрадовался он и что есть мочи заработал ногами и руками.

В три секунды он слетел вниз, вспомнив, что когда-то занимался в составе добровольной пожарной дружины и лазал по лестницам чуть ли не быстрее командира пожарного расчета.

В самом низу, когда до земли, по его расчетам, оставалось метра два, он прыгнул.

Ступни кольнуло, однако под ногами оказалась мягкая перерытая земля, а не асфальт. Ожидая увидеть преследователей, он резко глянул вверх. Пока никого. Но вряд ли они дадут ему фору — нужно было немедленно смываться.

Пальто… где же оно? Илья наткнулся на срезанные ветви кустов, споткнулся о какой-то камень, но устоял. Пальто, распластавшись на земле, лежало в трех метрах. Он кое-как нацепил его и, не разбирая дороги, пошел быстрым шагом прочь. Впереди маячила покосившаяся изгородь. Даже не думая, он перемахнул ее, словно заправской прыгун.

Ноги слегка дрожали и пока дом, который он только что в спешке покинул, не исчез в ночном тумане, ему казалось, что вот-вот грянет выстрел.

Но выстрел не грянул. Завернув за угол неказистого одноэтажного строения, он рискнул обернуться и посмотреть назад — но почти ничего не увидел. Чернота обволакивала Москву и город было не узнать — он словно оказался в неведомом лабиринте, где каждый взгляд назад рисует новую картинку.

Стало холоднее, адреналиновый всплеск заканчивался. Шаров поднял ворот пальто, застегнулся на все пуговицы и мысленно еще раз поблагодарил зеленоглазую девушку по имени Света.

Каково это — ощущать себя совершенно одиноким и потерянным в городе, который через много лет станет ему родным? Сейчас это был незнакомый, почти враждебный, холодный мир, в котором он оказался против своей воли и — где-то там, за рекой, лесом, дорогами с противотанковыми ежами, в серой покосившейся избушке, надеялся и ждал его возвращения отряд.

Куда идти? Он понятия не имел. Его родители приехали в Москву уже после войны. У него не было в городе родственников. Даже если и были бы… как к ним заявишься? Не скажешь ведь — здравствуйте, я ваш праправнук, можно мне перекантоваться пару дней?

Он улыбнулся своей невеселой шутке и даже слегка повеселел. В конце концов, — подумал он… Если меня тут так хорошо знают, а некоторые, он вспомнил зеленоглазку, вроде бы, даже любят… то почему бы… если нет других вариантов…

Пришедшая в голову мысль на секунду показалась дикой, почти абсурдной, но других-то не было.

Почему бы не попробовать разыскать стадион, где по словам Светы, в далеком в тридцать седьмом году, случилось нечто странное. Светлана сказала: «Стадион имени Сталина». Кажется, именно так и называли раньше арену, на котором он позорно проиграл чемпионат СССР… и в итоге… внезапная мысль молнией прострелила мозг: не проиграв там, он не поехал бы в спортроту, не оказался в отряде «Зарничников» и в конце концов…