Послание из прошлого. Зарница

Ни слова не говоря, он сунул руку во внутренний карман куртки и достал удостоверение — красную книжицу, очень похожую на ту, что показал ей Иван Белов, однако в отличие от той, здесь на лицевой стороне был большой герб и надпись вокруг него — «Пролетарии всех стран, соединяйтесь». А под гербом — она долго смотрела на эти цифры, не в состоянии их понять:

«1937 г.».

Маша медленно развернула удостоверение. прямо в центре справа находилась черно-белая фотография мужчины, который сейчас сидел слева от нее. В этом не было сомнений. Был он в военной в форме, два прямоугольника в петлицах — она не знала, какое это звание.

Сверху, над фотографией четкой типографской краской, будто бы удостоверение было выдано только вчера, было написано:

«Выдано» — дальше шла надпись рукой «7 января» и вновь печатными буквами — «1937 года».

Действительно по 31/XII-1941 г.'

Справа, совершенно не понимая, что это, она прочитала:

'НКВД СССР

Народный комиссариат внутренних дел Российской Федерации

УДОСТОВЕРЕНИЕ № 855

ст. лейтенант госбезопасности

т. Гром Федор Ильич

состоит на службе в НКВД г. Москва

на должности старш. следователя'

Она медленно закрыла красную книжицу, потом вновь открыла ее, снова прочитала все — от корки до корки, словно пытаясь обнаружить неувязку, подделку или, может быть, явную несуразицу — но все было на своих местах, печать, подпись, типографская краска и выпуклые гербовые знаки — как только ее пальцы коснулись удостоверения, она уже знала, что оно настоящее, тут ошибиться было невозможно, но ее мозг отказывался воспринимать увиденное и глаза искали этому подтверждение. Но не находили.

— Как же так… — дрожащими пальцами она вновь сложила книжицу, подержала ее еще мгновение и передала мужчине. — Но ведь это… невозможно…

— Я тоже так думал… — ответил он, пряча удостоверение в карман. — Одно радует во всем этом… — продолжил он после долгого молчания.

— Что же? — Маша недоуменно вскинула брови.

— Мы выиграли войну.

Она почувствовала себя дурой.

— Но ведь это было давно…

— Это для вас давно. А для меня… — он махнул рукой на стеллажи. — Я даже не знал, что она началась, хотя много разговоров было, никто не верил, что такое может быть.

— И… давно вы здесь? — задала она еще более глупый вопрос.

— Двенадцать лет.

— А… Лена? Она…

— После того, как я попал… сюда, прошел год, и я понял, что назад вернуться не получится. Я вообще не понимаю, как это получилось… точнее, не понимал до недавнего времени, пока кое-что не случилось. В общем, я решил, что нужно как-то продолжать жить и взял девочку из детдома. Я сам детдомовский… и в общем… Вот так решил. Документы мне помог сделать один старый еврей, которого я спас в своем время от расстрела. Он до сих пор жив. Сначала я хотел устроиться в милицию, но побоялся, что мои документы могут не пройти проверку. Я решил устроиться на работу, где не требовалось постоянно отбывать время и решил, что буду продолжать дело, над которым работал давным-давно и которое, как оказалось, до сих пор осталось нераскрытым. Точнее, там сразу несколько дел, объединенных в одно.

Маша слушала Грома, открыв рот и боясь вздохнуть.

— Формально я числюсь сторожем в гаражном кооперативе, чтобы не выслали за тунеядство. А в свободное время… продолжаю расследование. Хотя… давно уже думаю, что это дело никогда не получится довести до конца. Чем глубже я в него погружаюсь, тем больше возникает противоречий. Слишком много такого, чего не может быть вообще. Разумеется, официальные органы никогда не возьмутся за такое. — Он помолчал, водя пальцем по дощатому полу. — Хотя, я точно это знаю, что существует секретная группа, которая занимается подобными делами, в том числе, — аномальными явлениями, необъяснимым, даже мистическим. И один из ее руководителей сейчас находится в воинской части.

Маша сдавила пальцами виски. В голове ее шумело, половину из того, что он сказал, она не поняла, но общий смысл — таинственный, пугающий и даже жутковатый до нее дошел очень хорошо.

Этот мужчина был из другого времени. И… насколько она понимала, были еще другие. Может быть… Влад, который написал книгу… его отец… кто еще? Она не знала. Про какое дело он говорит? За кем охотится, кого ловит? Маша боялась спрашивать об этом, чтобы вовсе не сорваться.

— Что же… нам делать? — простонала она. — Как спасти наших детей?

— В это трудно поверить… — сказал он. — Но мы не должны их спасать. Иначе они никогда не вернутся.

Глава 40

1984 год

Белов вышел из здания Почтамта, закурил, втянул прохладный влажный воздух столицы. Машина стояла за углом, и водитель наверняка уже доложил о его отлучке. Что ж… пусть проверят. У мамы и правда сегодня был день рождения, а он с этим ЧП даже не смог ей позвонить толком. Собирался сделать это в обед, но вызвали на работу и началось…