Послание из прошлого. Зарница

Постояв в недоумении, он сунул монету в карман, затем вылил воду из ведра и поставил его на землю. Не спеша раскрыл защитные ставни и когда вторая опустилась, резко вздрогнул. За нею стоял человек. Он даже не сообразил, что это человек — лишь испугался и испуг этот был почему-то настолько сильным, что Шаров попятился и едва не упал на скользкой траве.

— Илья Андреевич! Извините… это я… — послышался мальчишеский голос.

Шаров моргнул и только пару мгновений спустя до него дошло, что это Витя.

— Черт! — выругался Шаров. — Что ж ты как привидение? Знаки подавать надо!

— Я не подумал… Да и кого тут бояться…

Шаров вспомнил про странного мужчину, хотел было ответить резко и зло, выплеснув на пацана накопившийся стресс, но заставил себя промолчать.

— Я… хотел спросить, — сказал Витя, подняв ведро за ручку. Цепь лязгнула по деревянному остову колодца, проволочилась по земле и когда Витя опустил ведро в раскрывшееся чрево, натянулась, слегка подрагивая. Он взялся за ворот и начал медленно его вращать, глядя на командира. — Вы же мне не поверили тогда? На стадионе? Да?

Шаров обошел колодец с другой стороны и тоже взялся за ворот.

Ведро медленно опускалось вниз.

— Нет. Не поверил. — Он вдруг подумал, что всего несколько часов назад у него было огромное количество вопросов к этому странному мальчику и вдруг не осталось ни одного. Он столько всего передумал за эти недели, что порой буквально не находил себе места. И что теперь? Перед ним стоял обычный советский шестиклассник, который просто хотел, чтобы Шаров победил.

Мальчик не мог знать, что Леонид Остапенко ловким маневром опередит его и придет первым. Виной всему сложившиеся обстоятельства. Солнце, вдруг выглянувшее над чашей стадиона и ослепившее спортсменов, вторая дорожка, хотя он всегда стартовал с третьей, в конце концов даже предшествовавшая забегу вечеринка, на которую ему не нужно было ходить. Но… позвонил знакомый знакомого, пригласил в ресторан гостиницы «Космос», сказав, что будут две красивые девушки-модели из Дома мод Вячеслава Зайцева… как он мог устоять?

В итоге девушки не пришли, знакомый куда-то запропастился, и он потратил кучу времени на эту прогулку, вместо того чтобы отдохнуть перед предстоящим соревнованием. Однако самоуверенность сыграла с ним злую шутку. Какой Остапенко? Какой Ветров? Это были не соперники, а беременные улитки на фоне русской гончей.

Разумеется, Витя всего этого не мог знать и свои предположения, высказанные там, в раздевалке, основывал исключительно на детских, юношеских фантазиях.

— Сейчас это уже не имеет никакого значения, — Шаров смягчил голос, потому что увидел, как рука парня, держащая ворот, напряглась. — Но я все равно хотел сказать тебе спасибо. Знаешь, перед стартами всегда такая нервотрепка… — Он почувствовал неловкость за ту слабохарактерность, которую проявил перед стартом, начав жаловаться школьнику на гадалку и прочие, оправдывающие его вещи. Мол, пожалейте меня, ведь это не я, а обстоятельства всему виной!

«Тьфу на меня, — подумал Шаров. Аж стыдно. Точно размазня какая-то!»

Но теперь-то уж точно было поздно.

Выходит, и гадалка и этот незнакомый, случайно появившийся в его жизни паренек — были правы и оставалось ему, как и предсказано, — попасть в аварию и спиться. Все к тому и шло, подумал он, вспомнив батарею бутылок на кухне, которая росла с каждым днем. Да и сейчас он думал только об одном: как после окончания этого адского похода завалится в ванную, вытащит из холодильника бутылочку «Арарата», поставит новую пластинку «Модерн Толкин», купленную у знакомого фарцовщика Бори на улице Горького и хорошенько отведет душу, возможно и не только душу, если, конечно, будет настроение и удастся дозвониться кому-нибудь из подруг, которые в последнее время его явно сторонились.

После «взятия» Союза, когда он стал чемпионом СССР на пять тысяч метров в прошлом году, от девушек отбоя не было — но череда неудач и особенно последняя сильно выбила его из колеи. Он стал раздражительным, нервным, мог даже поднять руку на более слабого — хотя и раньше не отличался ангельским характером, все же этот характер помогал ему бороться и — побеждать, теперь же… тянул камнем на дно.

Шаров вздохнул.

— Все равно я не пойму, — сказал он, взявшись рукой за цепь и несколько раз приподняв ее, чтобы ведро погрузилось в воду. — Не пойму, как ты узнал об этом? Я имею ввиду то, что случилось там, на стадионе. Даже… — он помолчал, вслушиваясь в плеск воды на дне колодца. — Даже букмекеры ставили на меня один к двадцати… Знаешь, кто такие букмекеры?

Витя кивнул. Он прекрасно помнил обходительного мужчину в костюме, галантного и пахнущего каким-то невероятно вкусным одеколоном, и то, как он изменился, когда тетя Оля выиграла. Помнил он и трех парней, похожих на молодых быков с глазами, налитыми кровью, точно на корриде — рядом с мужчиной.