Послание из прошлого. Зарница

— Марченко Петр Евгеньевич. Депутат государственной Думы, председатель Комитета по торговле и финансам. — У него вырвался короткий смешок. — Мда-а… К Лизе-то может мы и попадем все-таки… а вот к Пете… что-то сомневаюсь. Он же… я, конечно, слышал, что Петр сильно взлетел, но… Так. Денис Васильевич Крутов… капитан дальнего плавания, контейнеровоз «Аркадия», порт Калининград. Давид Фельдман… раввин, Иерусалим…

Увидев последнюю фамилию, Виктор дернулся.

— Константин Червяков… Местоположение неизвестно, — прочитал он медленно и уставился на Шарова.

Тот качнул головой и развел руками:

— Ничего удивительного. Наверняка его забрали после той «Зарницы» в места не столь отдаленные и места эти, как вы понимаете, не пресловутая комната милиции. Было за что.

Виктор скривился, воспоминания об этом человеке были для него, мягко говоря, неприятны.

— Я с трудом помню те дни в точности. Слишком много времени прошло. Все смешалось в памяти, но одно могу сказать точно. Когда мы вернулись в школу, его уже не было. Помню только, как с облегчением выдохнули. И… наша классная тоже ушла. Через день я увидел ее возле учительской с каким-то неприятным типом, она была подавлена и, кажется, всю ночь плакала, глаза ее были красными, опухшими. Точно помню, что я тогда сильно, очень сильно расстроился, хотя русский язык, который она вела, терпеть не мог. А физрука молодого выгнали с треском, вроде даже по статье. Он возмущался больше всех, считая, что это именно он нас нашел. Больше всех жалко военрука, помню. Он умер прямо на уроке на той же неделе. Говорят, вышел за автоматами и там, у себя в каморке умер. Ужас!

Инин слушал их разговор с полуопущенными веками и было непонятно, интересно ли ему это или он давно все знает. Скорее второе, подумал Виктор, чувствуя исходящую от доктора угрозу — хотя с виду старикашка выглядел совершенно миролюбивым и даже беззащитным пенсионером.

Шершень сидел не двигаясь, молча и сосредоточенно вслушиваясь в каждое слово. Он будто бы сверял свои внутренние ощущения и знания с тем, что говорил Виктор.

— Значит, нужно найти и ее, — сказал Шаров. — Я имею ввиду вашу классную. Она может помочь. По крайней мере, она чуть ли не единственный человек, до кого не дотянулся в этой истории наш эскулап. А значит, может рассказать, что на самом деле случилось.

— А командир части? Как его? — Шаров взглянул на Шершня, потом на Виктора. — Он мог бы тоже многое рассказать. Я, честно говоря, вообще не помню, что с ним случилось потом.

Инин приоткрыл глаза. Кожа на его черепе натянулась как барабан и Виктору, взгляд которого упал на профессора, показалось, что она сейчас лопнет и под ней проступит что-то настолько мерзкое и отвратительное, что он тут же поспешил отвернуться.

— Его судили, дали пять лет показательно, — сказал он скрипучим неприятным голосом. — Потом его след затерялся в перестроечной кутерьме. Кажется, на торгах, когда я покупал имущество части, я видел человека, на него похожего — это был бомж, он стоял в отдалении под деревом, и смотрел на меня, когда я выходил из здания управления имуществом. Торги были гласными, он мог узнать, что воинская часть, которой он командовал, ушла с молотка.

— Да уж… — произнес Шаров. — Вот уж кому не позавидуешь, так это ему. Из-за какой-то чертовой «Зарницы» потерять и часть, и звание и пенсию…

Виктор представил себе эту картину и вздрогнул. Он видел командира части мельком, по приезду, когда они спустились из автобусов и пошли на территорию части — на крыльце дома, в котором они сейчас сидели, курил высокий мужчина с мужественным лицом настоящего кадрового офицера — так, по крайней мере показалось Виктору. Мужчина был озабочен, курил очень много, чем притягивал к себе внимание.

— Но… вряд ли он тут нужен. Да и не думаю, что он до сих пор жив, — заключил Инин.

— Жжии-и-в, — вдруг сказал Шершень и Инин удивленно посмотрел на него. — И-и я з-знаю где его н-найти.

— Этот пьяница нам точно не нужен, — повторил Инин злобно.

— Я-а т-так не д-думаю.

— Ладно! — прервал их Шаров. — Все ясно, в общем. — Он кинул быстрый взгляд на страницу книги и тут же поспешил отвести его, хотя фотография, темная, страшная, притягивала точно магнит. — Витя… иди к Лене, проследи за ней. А мы устроимся здесь, если конечно, у профессора нет более комфортных номеров.

Инин ничего не ответил, лишь что-то беззвучно прошипев, тряхнул головой и замер.

— Ты не против провести ночь в мужской компании? — Шаров посмотрел на Шершня.

Тот двинул бровью, темный шрам на лбу хищно изогнулся и хотя Шершень выглядел скорее ботаном и добродушным малым, на мгновение его лицо стало жестким.

— Я т-т-только за. — Он посмотрел на профессора, но тот отвернулся к забранному черной тканью окну и замер.

— Вот и отлично.