Послания

Земли моей живой гербарий! Сухими травами пропахночной приют чудесных тварей – ежей, химер и черепах.Час мотыльков и керосинок, осенней нежности пора,пока – в рябинах ли, в осинах – пропащий ветер до утралиству недолгую листает, и под бледнеющей звездойбредут географ, и ботаник, и обвинитель молодой.Бредут в неглаженой рубахе среди растений и зверей,тщась обветшалый амфибрахий и архаический хорейпереложить, перелопатить, – нет, я не всё ещё сказал —оставить весточку на память родным взволнованным глазам,и совы, следуя за ними и подпевая невпопад,тенями тёмными, двойными над рощей волглою летят.Чем обречённее, тем слаще. Пространства считаные дни

в корзинку рощи уходящей не пожалеют бросить ниснов птичьих, ни семян репейных, ни ботанических забот.Мятежной твари оружейник сапожки новые скуёт,на дно мелеющего моря ложится чистый, тонкий мел,и смерти тождество прямое ломает правильный размер.Не зря ли реки эти льются? Ещё вскипит в урочный часдуша, отчаявшись вернуться в гербарий, мучающий нас.Пустое, жизнь моя, пустое, – беречь, надеяться, стеречь.Ещё под пленкой золотою долгоиграющая речьпоёт – а луч из почвы твердой жжёт, будто молнии прошлисквозь кровеносные аккорды угрюмых жителей земли.

«Седина ли в бороду, бес в ребро…»

Седина ли в бороду, бес в ребро —

завершает время беспутный труд,дорожает тусклое сереброотлетевших суток, часов, минут,и покуда Вакх, нацепив венок,выбегает петь на альпийский луг —из-под рифмы автор, членистоног,осторожным глазом глядит вокруг.Что случилось, баловень юных жён,удалой ловец предрассветных слёз,от кого ты прячешься, поражёнчередой грядущих метаморфоз?Знать, душа испуганная вот-вотв неживой воде запоздалых лет

сквозь ячейки невода проплывётна морскую соль и на звёздный светза изгибом берега не видна,обдирает в кровь плавники свои, —и сверкают камни речного днаот её серебряной чешуи.

«Обманывая всех, переживая…»

Обманывая всех, переживая,любовники встречаются тайкомв провинции, где красные трамваи,аэропорт, пропахший табаком,автобус в золотое захолустье,речное устье, стылая вода.

Боль обоймёт, процарствует, отпустит —боль есть любовь, особенно когдакак жизнь, три дня проходит, и четыре,уже часы считаешь, а не дни.Он говорит: «Одни мы в этом мире».Она ему: «Действительно одни».Всё замерло – гранитной гальки шелест,падение вороньего пера,зачем я здесь, на что ещё надеюсь?«Пора домой, любимая». – «Пора».Закрыв глаза и окна затворяя,он скажет: «Ветер». И ему в ответона кивнёт. «Мы изгнаны из рая».Она вздохнёт и тихо молвит «Нет».