Послания

…и когда перезрелым персиком солнце на комковатую почвуупадёт, наконец, «не беда, – я утешу себя, —перемелется, перебесится».Одиночный выстрел в горах. Разумеется, неточна и непрочна,но исполнена мягкого света – только слишком частов последние месяцыв полудрёме мне мерещится нечто безглазое, —а войлочная, двойнаяночь за глинобитной стеной глубока и греховна,

как до потопа.Как же быстро отсверкивает гроза над Средней Азией,распространяянедолговечный запах свежесрезанного гелиотропа!Чтобы, радуясь отсутствию оводов,в темных стойлах спали худые коровы,не замечая, как звездопад разбрасывает никелевые монетыпо ущельям. Словно в фотолаборатории моего детства —черно и багрово.

Противостояние Марса, вымерзшейи, вероятно, безводной планеты.Если эра надменных слов типа «призвание» и «эпоха»и существовала, от дурного глаза её, вероятно, легко укроютустаревшие строчки, обтрёпанная открытка, плохосправляющийся с перспективой выцветший поляроид.Устарел ли я сам? Чёрт его знает, но худосочным дзеномне прокормишься, жизнь в лесах (сентябрьская паутинка,заячий крик)

исчерпала себя. Возвышая голос, твердя о сумрачном,драгоценноми безымянном, слышу в ответ обескураженное молчание. Бликосеннего солнца на Библии, переведённой во времена короляЯкова, – и по-прежнему пахнет опятами индевеющая землямолодых любовников, погрустневших детей,малиновой карамелии моих друзей-рифмоплётов, тех, что ещё вчераили на той неделе,

в сердце уязвлены, поражены в правах, веселясь, лакалинедорогой алкоголь по арбатским дворовым кущам,постигая на костоломном опыте, велика лиразница между преданным и предающим,чтобы, лихой балалайке в такт, на земле ничейнойскалилась на закат несытая городская крыса,перед тем, как со скоростью света – наперекор Эйнштейну —понестись к созвездию Диониса.

«Ещё не почернел сухой узор…»