Послания

Допустим вот какой курбет. Поэт садится за обед.Пред ним дымится миска супа. Но горек чай, и даже хлеб,как праздный вымысел, нелеп. Как трудно, Господи, как глупо.И так мучительно зане брести в прохладном полусне,стирая с сердца капли пота. Когда же выпить он решит,то вспоминает, что подшит. К тому же – срочная работа.Что ж, прогуляемся, пиит. Пропах капустой общепит,вороны медленно летают, полны бананами ларьки,

и разбитные игроки шары напёрстками катают.Сказать бы: how do you do, младое племя! Но к стыду,с жаргоном нового Чикаго он не в ладах, немолодоймужик с немодной бородой. Четвёртый том «Архипелага»он на прилавке пролистнёт, зевнёт, прикрыв ладонью рот,и головой качнет в печали, и замурлычет древний стих,огней так много золотых, а может, дни короче стали.Нет, дни становятся длинней (хотя осталось мало дней),

зима, что дамочка седая, от Профсоюзной до Тверскойглядит с усмешкой ведьмовской, на детских косточках гадая.И всё же – здравствуй, племя. Hi! Вздыхай, писатель,не вздыхай,но женских трусиков навалом – так рассуждает он, кривясьна возникающую связь времён, чахотки с карнавалом.Так рассуждает он, изгой, нимало участи другойсебе не требуя, взирая на крошки хлеба, снег, нарцисс

в снегу, на облако, карниз. Замёрзла Яуза от краядо края. Вьётся через град восьмисотлетний, и назадне возвращается – ни речью, ни хриплым возгласом часовне потревожит мёртвых снов трамвайного Замоскворечья.Что ж, посидим, поговорим. Здесь всякий март неповторим,и сладко расходиться с пира, когда в снегу полны водывокзальной музыки следы в проулках города и мира.

«Спят мои друзья в голубых гробах. И не видят созвездий, где…»

Спят мои друзья в голубых гробах. И не видят созвездий, гдетридцатитрёхлетний идёт рыбак по волнующейся воде.За стеной гитарное трень да брень, знать, соседа гнетёт тоска.Я один в дому, и жужжит мигрень зимней мухою у виска.Я исправно отдал ночной улов перекупщику и притих,я не помню, сколько их было, слов, и рифмованных и простых,и на смену грусти приходит злость – отпусти, я кричу, не мучь, —но она острее, чем рыбья кость, и светлее, чем звёздный луч.

«Попробуй душой нищать, как велит завет…»