Послания

Самое раннее в речи – её начало.Помнишь камыш, кувшинки возле причалав верхнем теченье Волги? Сазан ли, лещ ли —всякая тварь хвостом по воде трепещет,поймана ли, свободна, к беде готова —лишь бы предсмертный всплеск превратилсяв слово.Самое тяжкое в речи – её продленье.медленный ход, тормозящийся вязкой леньюгуб, языка, и нёба, блудливой нижнейчелюсти, – но когда Всевышнийвыколол слово своё, как зеницу ока —как ему было больно и одиноко!Самое позднее в речи – её октавыили оковы, вера, ночное правовыбора между Сириусом и вегой,

между бычачьей альфою и омегой,всем промежутком тесным, в котором скрытыжадные крючья вещего алфавита.Цепи, верёвки, ядра, колодки, гири,нет, не для гибели мы её так любили —будет что вспомнить вечером на пароме,как её голос дерзок и рот огромен, —пение на корме, и сквозит над намищучий оскал вселенной в подводной яме.

«Вот человек, которому темно…»

Вот человек, которому темно —по вечерам в раскрытое окноон клонится, не слишком понимая,о чём поёт нетрезвый пешеход,куда дворняга старая бредёт,зачем луна бездействует немая.

Зато с утра светло ему, легко —он молча пьёт сырое молоко,вступает в сад, с деревьями ни словомне поделившись, рвёт созревший плоди скорбь свою, что яблоко, жуётна солнце щурясь в облаке багровом.Так черешок вишнёвого листкадрожит и изгибается, покапростак Эдип, грядущим озабочен,мечтает жить, как птицы у Христа,в рубахе небелёного холста,и собирать ромашки у обочин.Да я и сам, признаться, тоже прост —пью лишнее, не соблюдаю пост,не выхожу из баров и кофеен.Чем оправдаться? от младых ногтей

я знал, что мир для сумрачных вестей,а не для лени пушкинской затеян.Я был другой, иные песни пел,а ныне – истаскался, поглупел,присматриваясь к знакам в гороскопебезлюдных парков, самолётных крыл,любовных строк, которые забылсказать своей похищенной Европе.Так человек согнулся, и устал,и позабыл, как долго он листалСветония, дышал табачным дымомпод винный запах августовских дней —чем слаще спать, тем царствовать труднейв краю земном, в раю неповторимом.

СОЧИНИТЕЛЬ ЗВЁЗД

«Расскажи, возмечтавший о славе…»

Расскажи, возмечтавший о славеи о праве на часть бытия,как водою двоящейся явиумывается воля твоя,как с голгофою под головою,с чёрным волком на длинном ремнечеловечество спит молодое,и мурлычет, и плачет во сне, —а над ним, словно жезл фараона,словно дивное веретенополыхают огни Орионаи свободно, и зло, и темно,и расшит поэтическим вздоромвещий купол – ив клещи зажат,там, где сокол, стервятник и вороннад кастальскою степью кружат…

ВЕЩИ