Послания

Ну куда сегодня пойти с тобою?Ветерок сентябрьский осушит слёзы.Пробегает облачком над Москвоюакварельный вздох итальянской прозы,и не верит город слезам, каналья,и твердит себе: «не учи ученых»,и глядит то с гневом, а то с печалью изноры, оскалясь, что твой волчонок.Проплывём дворами, за разговором,обрывая сердце на полуслове,и навряд ли вспомним про римский форум,

где земля в разливах невинной крови,и забудем кубок с цыганским ядом —кто же ищет чести в своей отчизне.Ты вздохнёшь «Венеция». Только я тамне бывал – ну разве что в прошлой жизни,брюхом кверху лёжа, «какая лажа! —повторял весь день, – чтоб вам пусто было!»а под утро, когда засыпала стража,подлезал под крышу тюрьмы Пьомбиноразбирать свинцовую черепицу.Даже зверю хочется выть на воле.«Много спишь». – «А некуда торопиться». —

«Поглядел в окно, почитал бы, что ли».Ах, как город сжался под львиной лапой,до чего обильно усеян битымхрусталём и мрамором. Пахнет граппойизо всех щелей. За небесным ситомхляби сонные. Лодка по Малой Броннойчуть скользит. Вода подошла к порогу.Утомлённый долгою обороной,я впадаю в детство. И слава Богу.

«День стоит короткий, прохладный, жалкий…»

День стоит короткий, прохладный, жалкий.

Лист железа падает, грохоча.Работяга курит у бетономешалки,возле церкви красного кирпича,обнесённой лесами, что лесом – озеро,или зеркальце – воздухом, пьяным в дым.Улыбнись свежесрезанной зоркой розе наподоконнике, откуда Иерусалимсовершенно не виден – одна иллюзия,грустный ослик, осанна, торговый храм.Если б жил сейчас в Советском Союзе я,пропустил бы, как Галич, две сотни граммконьяку из Грузии, из Армении.

Поглядел бы ввысь, отошёл слегка,созерцая более или менееравнодушные, царственные облака.В длинном платье, с единственной розой тёмной,постепенно утрачивая объём,день плывёт прохладный, родной, заёмный,словно привкус хины в питье моём,но ещё не пора, не пора в воровстве меняуличать – не отчалил ещё челнок,увозящий винные гроздья времении пространства, свёрнутого в комок.

«Не спеша доживающий до зимы…»