После бури

В эту минуту Петер понял отчетливее, чем когда-либо, насколько он до мозга костей отсюда: эти слова порядком задели его, но вместо того чтобы огрызнуться, он улыбнулся в ответ.

– Мм… А знаешь, кого местные жители ненавидят больше всего?

– Нет.

– Столичных пижонов.

Случаи, когда Элизабет Цаккель смеялась вслух, можно было по пальцам перечесть, но фраза Петера ее действительно рассмешила. С тех пор никто в Бьорнстаде не называл Александра иначе, чем Столичным. Как это ни странно, со временем он вполне свыкся с этим именем.

Цаккель почти выпрыгнула из джипа возле своего дома, коротко бросив:

– Тренировка завтра, Столичный! Не опаздывай!

Парень остался сидеть в машине, но Петер вышел и сделал несколько шагов вслед за ней. Та удивилась, да и Петер тоже, как будто ноги опередили голову.

– Слушай… Элизабет… я просто хотел тебя поблагодарить.

– За что?

– Что взяла меня с собой. Для меня это важно… снова почувствовать себя членом клуба.

– Скажу в свою защиту, что я понятия не имела, что ты больше не работаешь в клубе, – заметила Цаккель, и Петер засмеялся.

– Ну да, да, знаю. Но все равно спасибо. Классный был день. И, кстати, ты не права!

– Ты о чем?

– Что побеждает команда с лучшими игроками. Этого недостаточно. Им нужен кто-то, кто бы их понимал. Кто бы умел разглядеть в них лучшее.

Петер стоял, пиная носком ботинка снег. Цаккель вставила ключ в замок. Петер направился к машине, а Цаккель, не повернув головы, сказала:

– Рамона почти никого не любила, но она любила тебя, Петер. Я тоже почти никого не люблю.

Она уже закрыла за собой дверь, когда до Петера дошел смысл ее слов. Он сел в машину, Столичный спросил, куда ехать, и только тут Петер сообразил: а вдруг Цаккель не позаботилась о том, где будет жить новый игрок?

Он зря беспокоился. Цаккель, конечно же, обо всем позаботилась. Столичный будет жить у Петера.

* * *

Мира вернулась домой. Она приняла решение. Когда Фрак выходил от Андерсонов, они с Мирой договорились о двух вещах: Фрак сядет на телефон, а Мира совершит кое-что ужасное. Поэтому она вошла в комнату дочери, села к ней на кровать и серьезно посмотрела на девочек.

– Мне нужна ваша помощь.

– Что надо сделать? – спросили девочки.

– Никому не рассказывайте, что Фрак был здесь. Даже… папе. Я должна ему рассказать сама…

В комнате повисла, мягко говоря, напряженная тишина. Мая так долго молчала, что Ана сочла своим долгом озвучить то, о чем они обе подумали:

– Прости, Мира, но я просто хотела сказать, что если ты решила изменить Петеру, то заслуживаешь кого-нибудь покруче. Ты же такая классная! Сколько мужиков мечтали бы о том, чтобы…

Мира сперва ничего не поняла, потом поняла все и посмотрела на Ану с таким ужасом и омерзением, что Мая расхохоталась. Она и не помнила, когда в последний раз так смеялась в этом доме с тех пор, как ее брат, которому тогда было шесть, умудрился закрыться в холодильнике изнутри.

* * *

Петер вошел в дом и остановился в прихожей. Мира вышла из кухни. Сколько раз потом она будет спрашивать себя, почему просто сразу не призналась, что Фрак приходил к ней и что она все знает о контракте и о тренировочном комплексе, но в ту минуту у Петера было такое выражение лица, какого она не видела уже незнамо сколько времени. Оно горело азартом. Устоять было невозможно.

– Дорогая! Мы с Цаккель нашли игрока! Вернее… нашла Цаккель, а я… короче, мы вместе наняли его! Это просто уникум! В хорошем смысле! Он может стать… он будет потрясающий!

Мира сама не поверила тому, что за звук вырвался у нее изо рта, но это был смех. Да, она засмеялась. Она смеялась и не могла остановиться, потому что Петер был таким по-детски счастливым и потому что уже и забыла, как когда-то влюбилась в этого мальчишку. Поэтому она ничего не сказала о сегодняшнем происшествии, думая только о том, что должна защитить своего мужа, позаботиться о том, чтобы он не угодил за решетку, – потому что без него она не может дышать.

– Дай угадаю, ему негде жить и он будет жить у нас? – улыбнувшись, сказала она, и Петер вытаращился на нее во все глаза.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что так было всегда в твою бытность спортивным директором. Я постелю в гостевой комнате.

Она поднялась наверх за бельем, только несколько раз остановилась на лестнице перевести дух.

– Всего на несколько ночей! – крикнул Петер ей вслед.

Но тут в дом вошел Столичный. Он стоял у дверей, а в это время из своей комнаты выглянула Мая, узнать, с чего все вдруг раскричались. Их взгляды встретились, никто ничего не сказал, но Петер побелел. Он переводил взгляд с одного на другую, понимая, что допустил ужасную, страшную ошибку. До Миры вдруг донесся его крик:

– На ОДНУ ночь, Мира! Максимум на ОДНУ ночь!!!

Ана тоже осталась ночевать. Перед тем как они с Маей уснули, она прошептала:

– Класс, ничего не скажешь! Сперва твоя мама просит тебя сохранить тайну, а потом твой папа чуть с катушек не слетел, когда просек, что ты хочешь переспать с этим парнем. И это еще самое нормальное, что твои родители отмочили за последнее время.