После бури

– Нет, подождем еще одного.

Она встала и пошла в раздевалку. Игроки основной команды еще не оделись, все зевали и возмущались, что тренировка назначена на столь поздний час. Как до смешного просто вывести из равновесия группу взрослых мужчин: достаточно нарушить их привычный распорядок. Цаккель никогда не удивлял тот факт, что все войны развязывали мужчины; чудо – что кто-то из них побеждал.

Когда она вошла, Бубу цыкнул на игроков, и в раздевалке стало тихо ровно настолько, чтобы Цаккель, не повышая голоса, могла сказать:

– Сегодня мы делим лед с юниорами.

– Да какого… – послышалось тут и там, и возмущенные возгласы взрослых мужчин, испытывающих жалость к себе, слились в общую какофонию.

Команда начала понемногу привыкать к странным тренировочным раскладам Цаккель, по крайней мере, приняла их – все привыкают, если расклад работает. Победы всё лечат. Но тренировки на половине поля до сих пор выводили их из себя. Недавно Цаккель прочла в газете о маленьком хоккейном клубе где-то на юге, в одном из больших городов, где, несмотря на скудные ресурсы и ограниченное время на льду, год за годом выращивали игроков, которые потом уходили в НХЛ. Когда председателя клуба спросили, в чем, по его мнению, причина такого успеха, он ответил, что, возможно, это не из-за недостатка времени на льду, а, наоборот, благодаря ему. Две или три молодежные команды всегда вынуждены были тренироваться одновременно, и все привыкли играть на маленьком пятачке, что, как оказалось, пошло им на пользу. «На самом деле хоккей – это не пятеро против пяти», – сказал председатель. До того как Цаккель показала ему эту статью, Бубу никогда так не думал про хоккей. Во время игры на площадке одновременно находятся десять полевых игроков, но в каждый отдельно взятый миг игра происходит на том квадратном метре, где находится шайба. Тренировки на ограниченном пространстве обеспечили команде превосходство, а в этом, собственно, и есть суть хоккея: маленькая фора, зазор в каких-то несколько сантиметров.

А потому Цаккель не стала слушать их нытье и просто вышла из раздевалки, а Бубу, постояв с минуту под всеобщие вздохи, стоны и ругань, загадочно улыбнулся и сказал:

– Я знаю, как вас выбешивает, когда приходится делить лед с другими. Но ровно сегодня мы делаем это не ради тренировки, сегодня мы играем… ТРЕНИРОВОЧНЫЙ МАТЧ!

Настроение мгновенно переменилось, поднялся оглушительный гул ликования, потому что есть вещи, которые не меняются никогда: каждый в этой раздевалке когда-то был тощим юниором, каждый когда-то участвовал в тренировочном матче против основной команды и терпел поражение. В награду за это, если играть достаточно долго, в один прекрасный день ты сам войдешь в основную команду и обставишь следующее молодое поколение.

– А можно надеть старые свитера? – возбужденно спросил один из игроков.

Бубу с сожалением покачал головой:

– Нет. Сорри. Надо надеть новые, белые, с именами, – сказал он, и игроки, как всегда, недовольно заворчали.

Прошлой зимой спонсоры подарили команде новые свитера – белые и зеленые. Раньше клуб никогда не пришивал на тренировочные свитера имена и номера игроков, но сейчас это вдруг почему-то стало важно. Никто не понимал почему, пока как-то раз Фрак не привел фотографа, который встал в центре поля и начал снимать прямо во время тренировки. Фотографии понадобились Фраку для рекламного буклета, и сделать их надо было прямо на площадке, но во время игры это невозможно, вот он придумал такой вариант. Ребята, однако, оказались не настолько глупы – они видели, что фотограф снимает только одного игрока, и кто-то буркнул в адрес Фрака: «А не проще было написать имя Амата на всех свитерах, чтобы фотограф мог снимать всех подряд?»

Фрак, похоже, даже не уловил сарказма. Но после того случая все возненавидели эти свитера, а сегодня Цаккель нарочно заставила команду играть в них. Чтобы всех хорошенько разозлить. Бубу посмотрел на часы на стене, вышел в коридор, вернулся и еще раз посмотрел на часы, он готов был уже сдаться, когда наружная дверь скрипнула и ввалился Амат, запыхавшийся, с красными пятнами на лице. Бубино сердце сбилось с ритма, ноги готовы были сорваться с места, он едва удержался, чтобы не броситься к другу и не обнять его. Но это тоже была проверка.

Как бы Амату хотелось, чтобы можно было просто обняться и обо всем забыть. Он двинулся к Цаккель, стоявшей у бортика, та сделала вид, что его не заметила, он остановился, толстый, бледный, и не смог даже посмотреть ей в глаза. Она молчала, вынуждая его заговорить первым.

– Можно… можно мне снова тренироваться? – с усилием выговорил он.

– Команда набрана, – холодно ответила она и кивнула на площадку, куда только что выкатился Александр.

Амат посмотрел на него. Большой и сильный, на голову выше Амата, Александр двигался с той природной уверенностью в себе и заносчивостью баловня судьбы, которых у него самого никогда не было. «Полный комплект», – говорили о таких дарованиях старики в городе. Так они когда-то говорили о Кевине.