После бури

Маттео вернулся на велосипеде домой и сел за компьютер. Он включил игру и попытался изо всех сил сосредоточиться на каждом своем перемещении с оружием – как поступает человек, который хочет вытеснить из головы все воспоминания. До сих пор он отчетливо слышал голос сестры: «Только держись подальше от хоккеистов!» Это был ее главный совет в первый школьный день, когда ему было шесть. Она знала, что они накинутся на него, потому что он маленький, слабый и не такой, как все. Она знала, что он не сможет защитить себя, с этим ничего не поделаешь, поэтому попыталась научить его всему, что знала сама, лишь бы он пережил это школьное время и остался цел: где можно укрыться, какие учителя разрешают оставаться в классе на перемене, какая дорога домой самая безопасная. «С этого дня до конца гимназии – всего тринадцать лет. Одолеешь эти тринадцать лет и будешь свободен, и мы с тобой уедем отсюда куда подальше, открывать мир! – сказала она ему ночью накануне его первого учебного дня. – Только держись подальше от хоккеистов».

Маттео любил свою старшую сестру и верил ей, поэтому послушался. Он держался подальше от хоккеистов. А вот она – нет.

36

Мышцы

В субботу Петер встал рано. Ночью температура опустилась ниже нуля, за окном лежал снег тонким и еще не тронутым покровом. После бури прошло два дня, до похорон оставался день, голова от скорби по Рамоне налилась тяжестью, но в груди было легко от радости, что Мая снова дома, поэтому ноги спотыкались, как будто не знали, шаркать им по земле или плясать. Он принес в кухню проигрыватель, поставил по-настоящему древнюю пластинку и стал печь по-настоящему вкусный хлеб, уединившись у разделочного стола, пока все домашние еще спали. Короткий, кратчайший миг он, боясь разрушить иллюзию, еще убеждал себя в нормальности происходящего.

Но потом он вышел вынести пакет в бак и только открыл дверь, как все вокруг напомнило ему о буре: разбитые стекла в соседнем доме, вывороченные заборы, дверь сарая, сорванная с петель, как листок бумаги, и повсюду мусор, мусор, мусор. Свой бак Петер нашел в нескольких сотнях метров и, лишь дотащив его до дома, заметил американский автомобиль, припаркованный на другой стороне улицы. Тот же самый, что и вчера. На водителе была кепка и темные очки. Плечи его были слишком широки для сиденья. «Он не то чтобы мускулистый, просто весь состоит из мышц, – говаривал старый тренер Петера о самых опасных безумцах в команде противника, – такое тело не сделаешь в качалке. Чтобы нарастить такую мускулатуру, нужно все лето таскать дрова, а зимой чапать по глубокому снегу в уличный сортир». Мужчина неподвижно наблюдал за Петером. Но вот с пассажирской стороны открылась дверь, и из машины вышел другой мужчина, значительно старше и заметно полнее водителя, одетый в кожаную куртку и свитер поло, поверх которого висела толстая золотая цепь. Петер непроизвольно застыл, Лев заметил это издалека, он знал, какое действие оказывает на людей. Может, Петер теперь был и не в курсе всех сплетен, но даже он знал об этом человеке. Лев медленно пошел к нему, выдержав паузу, удостоил взгляда и улыбнулся, как может позволить себе улыбнуться человек, зная, какой громила ждет его в машине.

– Петер Андерсон? Меня зовут Лев, я…

– Я знаю, кто вы, – перебил его Петер резче, чем того хотел, надеясь, что по его голосу не слышно, как часто колотится его сердце.

– О? – с улыбкой сказал Лев.

– Чем обязан? – не успев прикусить язык, услышал Петер собственный голос.

Лев улыбнулся еще шире и подошел так близко, что Петеру стало не по себе.

– Я хочу сказать спасибо! Вы позвонили друзьям, да? Когда Амат был на драфте в НХЛ! – сказал он и протянул руку, а когда Петер неохотно пожал ее, Лев стиснул его ладонь – так крепко и так надолго, что Петер не выдержал.

– Не за что, – пробормотал он и отдернул руку – резче, чем хотел.

По-прежнему стоя к нему слишком близко, Лев с легкой издевкой воскликнул:

– Нет-нет, не надо скромничать! Великий Петер Андерсон! Ваше имя там много значит, да? Все были в восхищении: ой-ой-ой, надо же, Амат знаком с вами! Все, все были в большом восхищении. Жаль только, что это не помогло, да?

Петер кусал щеки. Он помнил телефонные звонки после драфта, и как его друзья и знакомые по НХЛ спрашивали, что это за безумный «дядюшка» всем названивал, представлялся «агентом» Амата и хотел получить черный нал от клубов, которые думали его задрафтовать.

– Да. Очень жаль, – стойко выдержав взгляд Льва, ответил Петер. Он чувствовал его дыхание и больше всего мечтал оттолкнуть его, но не смел.

Лев испытующе поглядел ему в глаза и разразился довольным смехом, потом наконец сделал шаг назад и всплеснул руками.

– Ну что ж! Хватит об этом, да? Так ведь у вас говорят? Да? Хватит об Амате. Я хочу поговорить с вами. Вчера я видел вас с Теему, в «Шкуре». У меня… как это называется? «Щекотливый вопрос»? Я не могу говорить об этом с Теему, потому что он… ну… знаете, да?

– Нет, я вообще не понимаю, о чем вы, – выговорил Петер, чересчур раздраженный, чтобы скрыть свой испуг.