После Европы

во-первых, мы убеждены, что путь, который избрало правительство Венгрии, – путь к референдуму, – это решение Европы; это свойство европейской политики, и мы рекомендуем всем последовать нашему примеру. Правительство убеждено, что демократия – главная ценность Европы и что Европейский союз основан на идее демократии. Это значит, что мы не можем принимать решений – таких, которые существенно изменят жизнь людей и определят судьбу будущих поколений, – без участия людей и против их воли. Квоты изменят этническую, культурную и религиозную карту Венгрии и Европы. Венгерское правительство считает, что ни ЕС, ни Брюссель, ни политические лидеры Европы не могут решать это в одиночку; ни один орган европейской политики не наделен такой властью. На сегодняшний день никто не спросил европейцев, хотят ли они, поддерживают или отвергают введение обязательных квот. Мы, венгры, верим – и я убежден, что правительство прислушивалось к желанию граждан, когда принимало решение объявить референдум, – что введение обязательных квот на распределение беженцев без согласия людей – не что иное, как злоупотребление властью. Поэтому мы должны сперва спросить об этом жителей Венгрии, как спрашивали их о решении страны вступить в Европейский союз… Никто, кроме нас, избранных представителей венгерского парламента, не может принимать такое решение[74]

.

Чтобы понять мотивы, стоящие за венгерским референдумом, необходимо осознать, что правительство решило вынести на голосование один из немногих вопросов, в отношении которых в обществе был достигнут консенсус – неприятие решения Брюсселя разместить беженцев в странах ЕС. Правительство просило людей проголосовать не потому, что искренне интересовалось их мнением; оно подталкивало людей к голосованию, поскольку знало

их позицию. Референдум, прошедший в Венгрии 2 октября 2016 года, на самом деле был посланием Брюсселю. Его проведением премьер-министр Орбан преследовал три простые цели: предстать перед людьми настоящим защитником национальных интересов и тем нейтрализовать конкурирующую с ним за голоса националистов ультраправую партию «Йоббик», дать понять Брюсселю, что Венгрия сохранит твердость в вопросе о распределении квот на беженцев, и показать всей Европе, что венгерский премьер-министр – настоящий лидер новой консервативной Европы, который будет защищать национальные границы и бороться за передачу власти Брюсселя национальным столицам.

На достижение этих целей венгерское правительство потратило около 50 миллионов евро государственных средств (по подсчетам Atlatszo.hu), а венгерское общественное телевидение посвятило 95 % отведенного на кампанию времени изложению позиции правительства. Для сравнения: британское правительство израсходовало на обе кампании – в поддержку и против Брекзита – примерно на 7 миллионов евро меньше. Венгерское правительство в ходе своей односторонней кампании потратило 5 евро на человека, тогда как Британия – всего 0,66 евро на человека на обе. Правительство также разослало венграм, живущим в стране и за рубежом, более 4 миллионов цветных буклетов, в которых разъясняло, почему оно рекомендует голосовать против политики ЕС в отношении беженцев. Ирония состоит в том, что столь щедрые траты правительства Венгрии возможны лишь благодаря миллиардам евро, поступающим в страну из… Брюсселя.