После перелома

Спустя некоторое время я доложил по телефону генералу армии А. И. Антонову о продвижении войск.

Антонов был в добром настроении.

— Очень хорошо, — весело сказал он. — Теперь готовьте наступление на своем левом фланге.

Алексей Иннокентьевич подтвердил, что 3-й Прибалтийский фронт будет вечером расформирован, а 1-я ударная и 14-я воздушная армии переданы нам.

* * *

В тот день специальные команды до самого вечера расчищали рубеж Рига, Елгава, на котором накануне проходило сражение. В захваченных траншеях и около них было собрано несколько тысяч убитых и раненых солдат и офицеров противника. Начальник санитарного управления фронта генерал М. С. Ицкин вынужден был один госпиталь из числа полученных от 3-го Прибалтийского фронта выделить для приема раненых немецких военнопленных.

Вечером зашел Афанасий Петрович Пигурнов и предложил мне:

— Давайте съездим завтра в Ригу. Я доложил командующему, он не возражает.

— Хорошо, — согласился я. — Но сначала заедем в 1-ю ударную армию, подтолкнем Захватаева, чтобы он энергичнее наступал вдоль Рижского взморья к Тукумсу.

Ранним утром 16 октября я и Пигурнов поехали на «виллисах» в Ригу. Сначала мы побывали на КП 1-й ударной, который размещался на западной окраине Задвинья. Со стороны реки Лиелупе слышались глухая артиллерийская канонада и разрывы авиационных бомб.

— С радостью возвращаемся в состав 2-го Прибалтийского фронта, — приветствовал нас командарм генерал Н. Д. Захватаев. Никанор Дмитриевич кратко ознакомил нас с обстановкой в армии: — 12-й гвардейский стрелковый корпус сменил ночью корпус генерала Кулешова и выдвигается к Лиелупе. Налаживаю управление 112-м и 119-м стрелковыми корпусами, которые переходят из 67-й армии в мое подчинение. Их передовые части уже сменили 19-й и 7-й гвардейские корпуса армии Казакова.

— Генерал Еременко, который организует с утра наступление двух левофланговых армий фронта, приказал вам безостановочно наступать вдоль Рижского взморья, — указал я Захватаеву. — Сегодня армия должна выйти к реке Лиелупе, а завтра форсировать ее и нанести удар в направлении на Тукумс.

— Но в армии нет ни танков, ни артиллерии, — с огорчением информировал меня командарм. — На паромах, лодках и плотах мы смогли переправить через Даугаву лишь небольшое число малокалиберной артиллерии.

— Вслед за нами для поддержки наступления вашей армии следуют в ваше распоряжение артиллерийская дивизия, несколько танковых и самоходных полков и инженерная бригада, — ободрил я Никанора Дмитриевича. — Одна воздушная армия целиком выделяется на обеспечение действий ваших войск. Через час-два с фронтового КП будет установлена проволочная связь с вашим новым КП в районе Приедайне.

— В таком случае я сразу переезжаю на новый КП и по-настоящему разверну наступление армии, — заверил меня повеселевший генерал Захватаев.

С КП 1-й ударной я и А. П. Пигурнов поехали по улицам западной части Риги.

Перед глазами предстало тяжкое зрелище. Разрушенные здания, стертые с лица земли дома, взорванные мосты... С невыразимым чувством горечи смотрели мы на уничтоженные заводы и сгоревшие здания, с волнением слушали рассказы местных жителей о зверствах немецких оккупантов... Потом пробрались пешком к взорванным мостам. На рухнувшие от взрыва мосты — оправа железнодорожный и слева Понтонный — с болью смотрели местные жители, отрезанные рекой от другой части города. Они тихо, как возле покойника, разговаривали о злодеяниях фашистов.

Ниже мостов я встретил командира 88-го понтонного батальона майора К. А. Дорошенко, развернувшего работы по постройке наплавного понтонного моста. На пароме он перевез нас и наши машины на другой берег. Генерал Пигурнов поехал к Яну Калнберзину. Нам было известно, что Центральный Комитет партии и правительство Латвии уже двое суток находятся в Риге и отсюда руководят восстановлением Советской власти в освобожденных районах, налаживают в республике нормальную жизнь и возглавляют работы по восстановлению столицы.

А я посмотрел, как подразделения Дорошенко перевозят на паромах в Задвинье артиллерию дивизий 1-й ударной армии, переправившихся через Даугаву и выдвигавшихся к реке Лиелупе, потом пробрался к взорванному железнодорожному мосту.

— Основательно работали, гады, — сказал встретивший меня там командир 17-й железнодорожной бригады, восстанавливавшей мост, Ф. И. Москвитис. — Взрывчатки не жалели.

Да, действительно, двухпутный, длиной 758 метров мост был уничтожен. Все его одиннадцать пролетов были обрушены, большинство устоев и опор подорваны.

— Когда собираетесь пустить по мосту первый поезд? — спросил я Москвитиса.

— Закончить работы первой очереди и открыть движение по новому мосту планируем через 35 суток, — ответил он.