После России

– Где же ваши китайцы? Почему они молчат? Вы же обещали, что вот-вот последуют решительные меры с их стороны? – истерично кричал в лицо Фадееву министр информации Бурматов, который вернулся из поездки на фронт каким-то слишком возбуждённым и все совещание язвил в адрес Фадеева, Лапникова и тех, кто их поддерживал.

Разговоры о китайцах велись с начала восстания и даже во время его подготовки. Впрочем, перед походом на Урал много говорили и о казахах – и тоже весьма многозначительно. И Фадеев и Лапников рассуждали о помощи с Востока неконкретно, но чем хуже шли дела, тем больше хотелось верить в чудо – хоть в индусов, которые вдруг придут на помощь!

Министр информации и раньше облекал свои туманные намёки о неминуемой победе в грохочущие обещания «ударить в спину сепаратистам и предателям», но сегодня в утреннем выступлении он прямо сказал о Китае, который-де вот-вот придёт на помощь. Его заявление стало сенсацией и вызвало определённый энтузиазм, который хотя бы несколько дней должен был поддерживать моральный дух населения и войск, отступавших к Москве. Владимир Егорович и сам несколько раз использовал этот прием, когда видел, что посетители совсем пали духом. Он намекал, прямо не утверждал, оставляя пространство для маневра. Выходка Бурматова ломала всю игру, говоря «А», рано или поздно придется сказать «Б».

– Я? Обещал? – Фадеев с нескрываемым презрением посмотреть на раскрасневшегося Бурматова. – Вы, Тимофей Сергеевич, меня неправильно поняли. Ничего я вам не обещал, вы сами это придумали и поспешили поделиться своей глупостью с населением! Зачем? Зачем вы это сделали? Кто вас просил?

– Ах, так! Я придумал! А вы ничего не обещали?!

– Вы придумали, кто ж ещё… Любопытно было бы узнать, что вы дальше собираетесь говорить людям.

Демонстративное спокойствие премьера окончательно вывело министра информации из себя.

– Я собираюсь звать людей на бой! Я собираюсь призвать их сражаться за Россию или умереть! Я собираюсь сказать им, что мы будем биться за каждый дом и каждую улицу, погибнуть или остановить этих сволочей, слышите?! Биться так, чтоб и через тысячу лет люди помнили ушедших в битву за Москву! А что собираетесь делать вы? И сколько можно темнить! Мы тут не в карты играем, понимаете? Если китайцы действительно хотят нам помочь – сейчас самое время, я хочу, чтоб они это поняли, слышите? Нас всех повесят скоро, а вы всё изображаете из себя Будду! Сектант! Китайский сектант! – Бурматов внезапно замолчал и, махнув рукой, сел на место.

– Тимофей Сергеевич, выбирайте выражения! – ледяным голосом сказал Фадеев и обратился к Пирогову:

– Владимир Егорович, что вы думаете?

– Я? Ничего. Но хотелось бы в общих чертах понять, на что мы можем рассчитывать. Потому что я уже ничего не понимаю. Нет у меня никаких идей. Я не стратег, уж извините.

Пирогов ели сдерживался, чтобы в свою очередь не наговорить Фадееву обидных и непоправимых слов. «Где же твои чёртовы китайцы, сектант проклятый!» – вертелось у него на языке, но повторить за Бурматовым он не решился.

– Ну что ж, я думаю, нам есть, на что надеяться. Не загоняйте меня в тупик, просто поверьте – всё будет хорошо. Еще несколько дней, честное слово! Давайте держаться до последнего, и всё у нас получится. Сибирь вот-вот рванёт прямо за спиной у этих господ. Там делается большая работа. Может быть, вы не заметили, но Бразилия и Индия вчера направили запрос в Совет Безопасности по поводу гуманитарной ситуации в Западной Евразии, то есть у нас. Уверяю, все не так плохо!

Ничего нового Фадеев не сказал. Примерно то же самое он говорил постоянно, находя добрые предзнаменования то в одном, то в другом. И всегда его уверенность и спокойствие действовали на Пирогова умиротворяюще.

– Давайте обсудим практические меры по обороне нашей столицы. Так сказать, на крайний случай. К сожалению, ситуация складывается так, что эта проблема встанет перед нами очень скоро. Вот смотрите, предлагается такой план превращения ряда районов города в укрепленные зоны! – заговорил молчавший до сих пор комендант города, и Пирогов понял, что не может вспомнить, откуда взялся этот человек.

Стали рассматривать голограмму.

– После подрывов вот тут и тут мы значительно упростим себе задачу обороны!

На голографической схеме появились изображения взрывов и новая конфигурация ландшафта.

– Потому мы сформируем второе кольцо обороны, подрывая…

– Вы так всю Москву взорвёте к чёртовой матери! Неужели нельзя как-то обойтись без этого варварства? Почему не попробовать воевать в другом месте? – мрачно заметил министр транспорта и продовольствия. – Что потом-то делать?

– Для того чтобы это самое «потом» для нас с вами было хоть в каком-нибудь виде, допустимы любые жертвы! А где прикажете воевать? В чистом поле? Да они только того и ждут, чтоб мы, как дураки, собрались в кучу на открытом пространстве! – грубо перебил его Лапников.

– Надо так надо, взрывайте! И не тяните! – Фадеев одобрительно кивнул.

– А что мы скажем людям? Как мы объясним это людям? – Бурматов зачарованно смотрел на изуродованную взрывами Москву.