После третьего звонка

Ее совсем разморило и клонило ко сну: веки смыкались, а ладони с невероятным трудом поддерживали отяжелевшую мордашку под подбородком. И тут Виктор с ужасом сообразил, что ей нельзя было давать пить. Нет, он все-таки законченный кретин! У него похолодели руки, и утешало только одно, если это можно было назвать утешением: пьяная Танька неспособна заметить его испуга. И ведь не спросишь у нее ничего! Если только так, невзначай поинтересоваться... Но и того сделать не удалось: едва добравшись до чердачка, Таня рухнула на диван и моментально заснула, уткнувшись носом в стену. До утра она опять не пошевелилась - как ей только удавалось? - и тихонько блаженно сопела, удивительно довольная и спокойная.

Виктор почти не спал. Коснувшись щекой подушки, он тотчас открывал глаза, в страхе смотрел на безмятежно посапывающую Таньку и снова ложился. И опять вскакивал. В конце концов, ему это надоело, и он пошел вниз покурить и привычным недавним воскресным маршрутом побродить от окна к столу и обратно. А вдруг Танька истечет к утру кровью?.. Разве здесь дозовешься на помощь? Лес кругом. На дачах давно никого нет. А вдруг... Да нет, непохоже. Спит вроде себе и спит. Или сама ничего не замечает? Ведь она совершенно пьяная...

К утру Виктор дошел до настоящего нервного истощения. Водки больше не было, сигареты, как назло, кончились, зато за окнами начинало слабо сереть: сквозь щели пробивались блеклые лучики. И Таня открыла желтые глаза. Виктор сторожил ее пробуждение, ждал его и панически боялся - такого ужаса он никогда в своей жизни не испытывал. Таня потянулась и посмотрела на него с недоумением.

- У тебя разыгралась мигрень? - озабоченно спросила она. - Принеси мою сумочку. Там есть анальгин

- Ничего у меня не разыгралось, - отказался Виктор. - Это так просто...

- Сначала научись врать, - посоветовала Таня и безошибочно отметила: - Так просто подобной морды не бывает! Теперь тебе придется мне объяснять, что случилось. Пришел твой черед!

- Не бери в голову, - отозвался Виктор, пристально изучая розовую со сна мордашку.

Вид вполне удовлетворительный. Или ему только кажется?

- Лучше будем завтракать... Правда, ты вчера слопала почти все наши припасы и выхлестала всю водчонку, но до вечера, думаю, продержимся. Мы и не к тому приучены! Родились и выросли в тяжелых условиях!

Потом они ели, смеялись, слушали радио, бродили по лесу - все было так, как несколько дней назад. Только Виктора никак не отпускало внутреннее напряжение. Он был словно заведенный до отказа будильник, который перекрутили второпях, едва не сломав пружину.

Вечером Виктор уехал с Таней в Москву, ничего толком не осознав и не выяснив. Всю обратную дорогу Татьяна безмятежно мурлыкала об институте и подругах. Виктор не понял абсолютно ничего: процесс восприятия оказался непосильным.

В пятницу в институте Татка сразу разлетелась к Виктору, но, увидев его тяжелый, еще поугрюмевший за это время взгляд, сильно заколебалась и вовремя передумала. Зато Гера рискнул не задумавшись.

- Я хотел тебя попросить об одном одолжении, - сказал он, будто ничего не замечая. - Пригласи меня, пожалуйста, к себе на дачу в субботу или в воскресенье. Я буду не один. Понимаешь, совершенно некуда деваться, а так получится поездка за город! Вас там не совсем залило дождями?

Крашенинников стиснул зубы. Знал бы Георгий, что его лучший друг вляпался как последний дурак, как сопливый мальчишка, пока не знакомый с непредсказуемой идиотической техникой женских крючочков, пуговок и кнопочек и абсолютно не представляющий, что у лифчика застежка может находиться где угодно! Что он попросту влип, лопоухий тренированный осел, молниеносно снимающий, нигде никогда не зацепив, колготки с любых ножек, и, несмотря на это, ничего не умеющий и не знающий! Перестарался... Как расскажешь об этом и кому? И с кем теперь посоветуешься? Ни с Герой, ни с Алешей невозможно. Разве что с Таткой... И стыдно, и смешно...

- Заметано! - ответил, замявшись лишь на мгновение, Виктор. - Вечером созвонимся и договоримся о встрече. Поедем вместе?

Теперь и вовсе отступать было некуда. Затылок наливался тупой неприятной тяжестью. Или наврать Герке, что они с Таней уже расплевались и на даче больше не живут? Совсем дурь...

Мрачно набычившись, Виктор подошел к Татке.

- Ты не знаешь, как там поживает Таня? - спросил он, глядя в сторону. - Как она себя чувствует?

Татка вытаращила глаза.

- Ты опять совсем обалдел? Допился до умопомрачения? - без всякого намека на вежливость спросила она. - Да ведь ты видишь ее значительно чаще, чем я! Или... - она пристально вгляделась в лицо Виктора. - Что-то случилось? Вы поссорились? Ну, вы даете! Так быстро?

В глубине души Татка ликовала.

- Иди за мной! - хмуро приказал Виктор Татке, и она послушно отправилась за ним, сияя от счастья во весь огромный рот.

Виктор привел Татку прямо в ректорат. Секретарша Риточка, едва увидев вошедших, тоже расцвела весенней солнечной улыбкой.

- Шеф на месте? - угрюмо поинтересовался Виктор.

- Нету, Витюша, - глядя на него с обожанием, ответила Риточка. - Недавно уехал.