После зимы

В Империи Ситтори не было института наложниц, как во многих близких культурах, но это не мешало владыке собирать во дворце множество приглянувшихся ему женщин. И это, кроме тех девушек, которых присылали влиятельные семейства. Все они считались личными служанками императора, но рожденные ими дети — его детьми от императрицы. Когда в хрониках императрице Гутайе (всё из той же Багряной эпохи) приписывалось сорок сыновей и двадцать семь дочерей, то это вовсе не означало, что бедняжка сама их родила.

— Скорее чиновница. Слишком много формальных оборотов речи. Императорские красавицы как правило владели высоким слогом, сочиняли стихи и песни, а тут суховатое изложение фактов и немного личного отношения. Но, — императрица воздела указательный палец, — никакой критики в адрес императора. Очень лояльная была дама.

Она еще раз полюбовалась через лупу редчайшим знаком, похожим на стилизованный рисунок насекомого. Так ювелир наслаждается гармонией огранки редкого драгоценного камня.

— Я представляю, как эта женщина сидела с тоненькой кисточкой в руках, обдумывала каждую строчку, старалась. Надеялась, что её размышления, оставшись на бумаге, будут прочитаны, поняты, осмыслены. Но император Юнсон внезапно умирает, а его наследнику совсем не хочется натыкаться на истории о похождениях его родной мамаши и он отправляет очередные «десять тысяч добродетелей» в хранилище. На шесть столетий. Разве это справедливо?

Государыня посмотрела на собеседника снова-таки через лупу. Черная точка зрачка, янтарная радужка, немного туши на ресницах и пока еще крошечные морщинки у внешнего угла. Со временем они превратятся в «гусиные лапки», как живое доказательство того, что хозяйка часто смеется.

— Выходит, вы — первый человек, кто прочел истории спустя шестьсот лет? Всё же мечты придворной чиновницы сбылись. Так или иначе.

— Сбудутся, когда я переведу всё это на современный язык до конца и смогу издать.

Загадывать наперед у государыни Химары не получалось, как она ни старалась. Её будущее, как ни крути, было неясным и смутным.

— Я вам точно не помешаю, Ваше величество.

— Очень на это рассчитываю, капитан Маэда, — вздохнула императрица. — Хотите почитать то, что я уже перевела?

— Очень, — признался он.

— А у вас крепкие нервы?

— Неужели в «добродетелях» описываются казни и пытки?

— Еще какие! — азартно воскликнула государыня. — Кровь в жилах стынет!

И звонко рассмеялась, увидев как вытягивается лицо арайнца.

— Времена были жестокие, нравы суровые, а потому такие обыденные вещи, как разрывание преступника лошадьми, никому в голову не приходило описывать. Эка невидаль! Вот хорошая интрига — другое дело. Некоторые эпизоды читаются лучше иного детективного романа.

— В дворцовых хрониках открываются подробности тайных козней? — справедливо не поверил Кай. — Быть не может.

— Конечно, нет! Как вы могли подумать такое? Надо читать между строк.

Химара быстро пролистала толстую школьную тетрадь в клеточку от корки до корки исписанную каллиграфическим (в буквальном смысле) почерком в поисках подходящего примера.

— Вот смотрите, капитан, тут написано: «прекрасная госпожа Сиана, чье имя было Тифей, всегда пользовавшаяся расположением вдовствующей императрицы, после беседы с императором третьего дня первого весеннего месяца уединилась в своих покоях и там, внезапно заболев сухой горячкой, скоропостижно скончалась». Слова «прекрасная госпожа» написаны низкими знаками, то бишь госпожа Сиана пребывала в опале. А мы знаем, что у императора Юнсона был затяжной конфликт с матерью, точнее сказать, мачехой, — азартно объясняла государыня. — Юнсон как-то выясняет, что Сиана шпионит на мамашу, допрашивает её и затем приказывает умереть. «Сухая горячка» — эвфемизм для самоубийства. А дальше читаем: «Горе вдовствующей императрицы было столь велико, что та заперлась в Малом Храме Тишины на сто дней, вышив при этом десять белых шелковых шарфов». Это означает, что юнго поплатился за устранение её протеже потерей десяти очень важных для себя людей. Белыми шарфами в то время закрывали лица сосланные в политическую ссылку.

Маэда сделал над собой усилие, чтобы не рассыпаться в ученических восторгах. Такая огромная работа проделана! Право слово, императрица заслужила свое место в ряду почетных академиков.

— В вашей будущей книге ссылок и пояснений будет вдвое больше, чем переводного текста, — это единственное, что смог выдавить из себя Кай, жадно всматриваясь в ровные предельно аккуратные строчки.

— Хорошо, что нужные мне книги всегда со мной. Вряд ли капитан Яно стал бы таскать тома из библиотеки, — тут же посетовала государыня.

— Хотите, чтобы я принес вам оттуда какую-то книгу? — напрямик спросил он.

— Вовсе нет, — с притворной легкостью отмахнулась его собеседница. — Я знаю, библиотека тоже опечатана. Не берите в голову, капитан.

И тут вмешалась барышня Лоули:

— Вряд ли они, — она кивнула в сторону Маэды, — отнесли ваш «Ларец» в библиотеку. Скорее всего, он так и лежит в спальне почившего императора.