После зимы

И голову к плечу склонил эдак кокетливо. Чего у особиста было в избытке, так это обаяния. Простого, нисколечко не наигранного, происходящего скорее всего от природной беззлобности натуры. Такие парни никому не сделают ничего плохого по собственной инициативе. До тех пор пока не получат соответствующий приказ. Но если уж дана команда…

— Что ж, спасибо за доверие, капитан Яно.

— Экая у вас мина кислая, Кай, а я ведь серьезно хочу вам помочь. Хватит уже исполнять её хотелки, — Яно сделал красноречивый жест. — Вы не мозгоправ, вы — военный, вы не обязаны искать подходы и выяснять мотивы. И уж тем более вы — не детектив, чтобы собирать улики…

Каю очень быстро надоело слушать очередную речь о том, что ему надо думать и делать.

— Спасибо за наставления, Рэн, — прервал он монолог особиста. — Я непременно учту ваше мнение. Кстати, а где была в ту ночь барышня Лоули? Ну, когда умер юнго?

Яно осекся, уставившись на собеседника, пока до его сознания доползал смысл заданного вопроса.

— Эта? Она у входа сидела, стерегла, — указал он на дверь. — Где ж ей еще быть?

— А барышня Хагута где в это время находилась?

Особист сморгнул.

— Не знаю.

— Ах да, точно! — тут же «вспомнил» Кай. — Я же вас уже о ней спрашивал.

Свой завтрак Кай проглотил так быстро, что в памяти не отложился ни вкус, ни запах, ни вид еды. И только увидев поднос приготовленный для императрицы, он вспомнил, что это была ячневая каша с колбасой. Венок из цветов (каша) окаймлял ровненький, ярко-розовый от избытка нитрата натрия кружок вареной колбасы с прожаренным знаком-пожеланием здоровья.

— Капец, — прокомментировал капитан Яно, заливисто отсмеявшись. — Я уже устал удивляться этим ситторийским заморочкам.

Если честно, то Маэду тоже бесили местные выкрутасы с едой и он раз сто успел пожалеть, что пошел на поводу у императрицы. Да какая разница, как дряная каша и самая дешевая колбаса, которой в Арайне ленивые хозяйки кормят кошек, разложены на тарелке?

Он проснулся раздраженным потому, что заснул в бешенстве. «Ларец» не давался специалисту по ситторийской культуре. Не было там никаких пяти смыслов! Там бы и одного-то смысла наскрести хорошо если на чайную ложку. Мальчишка путешествует в компании с волшебным существом — котомедведем. Скучнейшие описания природы перемежались еще более унылыми диалогами, написанными в старинной цветистой манере, от которой глаза устают уже через страницу текста. Маэда перечитал первую главу раз пять и кроме простенького акростиха в первом абзаце ничего тайного не обнаружил. И очень быстро почувствовал себя невеждой, бестолковым школяром, бьющимся над простенькой задачкой на сложение дробей.

Намучившись с внутридворцовой книгой, Кай решил подправить самооценку прочтением одной из любимых пьес Анмина. Той самой, за анализ которой он получил высший бал на своем курсе. «До последнего вздоха» называлась она. Удивительно, но из всех произведений драматурга, а их насчитывалось почти полсотни, только в этой события происходили в императорском дворце. Борьба пяти (любимое число ситтори) принцев за трон и личные драмы каждого из них на фоне многолетней гражданской войны. Пять с половиной часов сценического действия, по эмоциональному накалу приближающегося личному присутствию на публичной казни. Некоторых особо впечатлительных зрителей со спектакля увозили с сердечными приступами.

Не избежал душевного потрясения и капитан Маэда, но было оно совсем иного рода. Неотредактированная арайнскими цензорами версия пьесы мало чем отличалась от привычной, за исключением финальной сцены — суда над Седьмым принцем — дурачком и недотёпой. Тут-то, говоря образно, подлые ситтори устроили засаду на честного арайнского рыцаря. Потому что не очищенная от грязнейших ругательств, чудовищных богохульств и проклятий последняя речь принца Райшэ переворачивала всю историю с ног на голову. Оказывается, он с самого начала знал, что его используют Второй и Восьмой принцы, более того, «дурачок» самолично придумал всю интригу на пару с Десятым принцем. И выходило, что это не Десятый такой молодец и обратил силу глупца во благо государства и тем самым спас страну, а всеми преданный и отвергнутый Райшэ добровольно пожертвовал собой во имя Империи. И тогда становились понятными странные реплики остальных героев в самом конце, когда Десятый принц, став императором, хоронит Седьмого брата, которые считались чуть ли не ритуальными.