Последнее лето

«В последнее время появились слухи о том, что правительство ставит вопрос об отмене винной монополии. Наш корреспондент осведомился об этом у управляющего Министерством финансов П.Л. Барка и председателя Финансовой комиссии графа С.Ю. Витте. Оба они категорически заявили, что никаких вопросов об отмене винной монополии в Министерстве финансов не возникало. По словам графа Витте, вообще борьба с пьянством при современных условиях мыслима лишь при сохранении винной монополии». «Русское слово»

...

«Петербург. На днях Горький вызвался к судебному следователю по обвинению в кощунстве (73 ст.) за повесть «Мать».

Санкт-Петербургское телеграфное агентство

* * *

– Игорь, друг мой, прощайте-с. Наше вам-с, Аглая Ивановна! Николай Петрович, уходите? Вас подождать? Ну хорошо, тогда до завтра-с!

Грачевский не торопясь шел по лестнице, напевая:

И везем грехи возами,Как сушеные грибы,И вопим мы покаянно,И клянем свои судьбы.

– Доброй ночи, Клара, красавица, доброй ночи! Да-да, знаю, вы еще во втором акте заняты, но ведь настанет минутка-с, когда вы отправитесь домой и возляжете в объятия Морфея… или чьи-нибудь еще… Поэтому и желаю вам – доброй ночи-с!

Помахав шляпой, Грачевский спускался по ступенькам ниже и ниже:

Видят все, что мы говеем,Мяса в рот мы не берем,

Но зато, как в мясоеде,Коньячок «Шустовский» пьем!

– Яков Климович, на минуточку извольте! – Пожарный, подремывавший на своем стуле, привскочил, когда Грачевский появился на лестничной площадке. – Вам письмо.

Но тот остановился не прежде, чем допел:

Как не пить? Пугают душу:«Адский огнь тебя-де жжет!»С перепугу каждый грешникКоньяком огонь зальет!

Достал фляжку из кармана, глотнул, показал пожарному, приподняв брови: желаете, мол? Тот с сожалением развел руками: не могу-с, дескать, служба!

Убрав фляжку и завершив пантомиму, Грачевский спросил:

– Письмо, говорите? Кто принес?

– Барышня! – радостно сообщил пожарный. – Поклонница ваша. Куколка этакая в бантиках. Само письмецо – тоже как игрушечка. Извольте получить!

И впрямь – дорогая игрушка, а не письмо! Конверт удлиненный, надушенный – сирень, чудный аромат! – и облатка, которой конверт скреплен, тоже в виде сиреневой ветки.

«Со вкусом, очень мило!» – рассеянно подумал Грачевский, который терпеть не мог ни роз, ни незабудок (обычно любовные записочки писали на почтовой бумаге и посылали в конвертах почему-то с изображением именно этих цветов, да еще душили розовой эссенцией, от запаха коей у него чесалось в носу, а потом делалось несварение), и собрался сунуть конверт в карман. Писем от влюбленных барышень он не читал, что ли? Однако пожарный, зорко следивший за каждым его движением, всполошился:

– Ну что же вы, Яков Климович, неужто даже не взглянете? Барышня Христа ради умоляла сразу прочесть!

«Свидание, что ли, назначила? – ухмыльнулся Грачевский. – Прямо сейчас, вечером? Ну нет, сначала мне нужно домой. Мне как можно скорей нужно домой! Потом, возможно… если не засну».

Ладно, письмо он прочтет, это ни к чему не обязывает.

Отклеил картиночку, раскрыл конверт, достал листочек, исписанный трогательным наклонным почерком.

Пробежал глазами…

Его качнуло.

Оглянулся на пожарного. Тот с умилением смотрел на высокого, статного мужчину с внешностью grand segnor’а былых времен, популярного актера, любимца дам, – любовался, сочувствовал, завидовал.

«Нет, он ничего не знает, он ни при чем…»

– Хорошие новости, Яков Климович?

– Очень приятные новости, спасибо, доброй ночи, голубчик.

– И вам доброй ночи, господин Грачевский.

Выйдя на улицу и свернув за угол, немедленно выудил из кармана спасительницу фляжку, глотнул раз и другой. Стеснившееся сердце как бы расслабилось – билось теперь без боли, без спазмов. И на душе чуть полегчало. Но иллюзия покоя миновала почти мгновенно – лишь только на языке истаял вкус коньяка, тревога снова стиснула голову и сердце.

Дурак, дурак… Почему ты думал, что это никогда не вернется? Но как странно, что и те и эти словили тебя на одном и том же, сжимают в одних и тех же клещах…

А что ж тут странного? Не странно это, а страшно…

И надо выполнять приказы. То одних, то других. Да как бы не перепутать, кому что от него нужно!