Последнее прощай

Анна улыбнулась в ответ. С ранних лет она точно знала, что у папы не было привычки пустословить, а потому, когда он делал подобные, казалось бы, дежурные замечания, она понимала, что их не стоит недооценивать. Он действительно имел это в виду.

— Спасибо, — отозвалась она, кивая в ответ на его безмолвное предложение забрать багаж, — я и чувствую себя хорошо.

Мама, естественно, готовила (и хлопотала), когда они добрались до их славного обшитого вагонкой домика в Честере, всего в часе езды от аэропорта. Выбив из Анны весь дух своими объятиями и проинструктировав ее отца разместить багаж в свободной комнате, она усадила Анну за кухонный стол и принялась поить ее чаем и потчевать лимонным пирогом, попутно посвящая в последние новости и планы на Рождество.

— А что там Барри? — спросила мама, помогая Анне положить второй кусок пирога. — Ты виделась с кем-нибудь из них в последнее время?

— О, а вот это самое забавное, — с трудом проговорила Анна, так как ее рот был набит маминым лимонным пирогом, таким липким и невозможно вкусным. — Пару дней назад у меня на пороге возник Ричард.

— Вот как? И что же ему было нужно? — мама Анны скрестила руки на груди. — Удивительно, что эта женщина позволила ему выйти из дома! Такое впечатление, что без ее разрешения он и шагу не ступит. Элементарный подкаблучник… Не понимаю, как он это терпит.

С тех пор как Анна поведала маме об инциденте на вечеринке Терезы, Гейл превратилась в «эту женщину». Не передать словами, как Анна была благодарна маме за эту непоколебимую преданность. Тем временем в кухню вернулся папа и на слове «подкаблучник» заговорщически подмигнул Анне, отчего та чуть не подавилась со смеху.

— Так что сказал Ричард? — спросил он, успев стянуть кусок пирога прежде, чем получил по рукам от мамы. Ему следовало следить за холестерином.

— Звучало немного нелепо, но в целом он хотел сказать, что они соскучились по мне.

— Они? — брови мамы изумленно изогнулись.

— Вот и я удивилась. Я спросила, почему, если уж оба они соскучились, на пороге стоит только он один.

— Анна! Ты ведь не держала его на пороге?

Анна закатила глаза — как подросток:

— Нет, мам. Я пригласила его войти, налила чашку чая — все хорошо, твоя репутация как родителя благовоспитанной дочери остается непоколебимой.

— Хорошо, — одобрила она.

Папа Анны отвернулся, скрывая улыбку.

— Он сообщил, что ему известно о высказываниях Гейл на вечеринке, — Тереза рассказала все Скотту, а Скотт — своему отцу, — и он хочет, чтобы я знала, что он с ней не согласен и дал ей это понять.

— Вау! — воскликнула мама. — И он все еще жив?

Анна хихикнула:

— При мне еще был. Он надеется, мы сможем — как же он сказал? — оставить все в прошлом.

— А ты что?

— Я сказала, что мне тоже его не хватает, не хватает единения с семьей Барри. Это правда. Но я также сказала, что не могу вернуться просто так, делая вид, что ничего не случилось, что не готова, как обычно, просто замять это все и пресмыкаться перед Гейл. Его это не порадовало, но, думаю, он понял.

— Умница, — похвалила мама. — Ты была чересчур снисходительна к этой женщине. Ну… а дальше что?

— Не знаю, — вздохнула Анна, глядя в окно на растущие через дорогу сосны. — Думаю, разберусь, как приеду. А по части работы… я решила принять предложение Виджея и Риса вернуться в «Блоктайм». Это тоже придется решать по ходу дела, но я в восторге. Я никогда не считала себя творческим человеком, особенно в сравнении со Спенсером, но ребята убедили меня, что творческим можно быть по-разному. И мне не терпится выяснить, как это сработает у меня.

Папа подошел и чмокнул ее в макушку:

— Думаю, у тебя все получится великолепно, Анна!

У мамы засверкали глаза.

— Я так рада!

— Спасибо, что подтолкнула меня в верном направлении, мам!

— Я ведь на тебя не давила? — забеспокоилась мама.

— Нет, — улыбнулась Анна. Технически нет. Папа снова подмигнул.

* * *

К счастью, в преддверии Рождества маме Анны удалось выгадать несколько дней выходных, и Анна, истосковавшаяся по родителям, смогла насладиться их компанией, знакомясь с полюбившимися им в округе уголками, открывая места для душевных семейных прогулок и обеденных посиделок, читая книги у камина и объедаясь маминой выпечкой. За этим она и ехала.

Рождественским утром Анна, верная детской привычке, проснулась в пять утра и обнаружила, что Санта-Клаус (в действительности, конечно, ее отец) оставил у изножья кровати расписной мешочек с подарками. Уняв возникший поначалу порыв броситься, как в былые времена, в спальню родителей и попрыгать у них на кровати, она стала ждать, когда они проснутся. Скоротать время помогло поедание шоколадного апельсина, найденного в недрах мешочка, и чтение журнала.

Не изменяя семейной традиции, завтракали они на кухне бутербродами с беконом и запивали их чаем из огромного чайника, а затем отправились в гостиную обмениваться подарками.

Анна уселась на скамеечку для ног, потягивая чай из своей большой кружки. Мама протянула ей здоровенную коробку в красной с серебром оберточной бумаге.

— Счастливого Рождества, дорогая! — поздравила она.