Последнее убежище (сборник)

Один из его спасителей скрылся в одной из многочисленных подсобок, заполнявших практически все пространство узенького хода, где они очутились. В подвале было темно и сыро. Стены покрывали глубокие трещины, пустившие свои корни во всех направлениях. В бетонном полу зияли дыры, до лучших времен прикрытые гнилыми досками. С трудом сняв липкую маску противогаза, Тихон вопросительно взглянул на оставшегося сталкера.

— Сейчас откроют, — успокоил старика тот.

Вблизи что-то щелкнуло, фыркнуло, зашипело. Глухая стена вдруг стала расползаться прямо на глазах. Сжимая в руках ружье и противогаз, старик замер, как изваяние. Перед ним открывались врата. Врата в Рай.

Гермоворота, натужно пыхтя, медленно приоткрывались, осыпая плитку пылью и ржавчиной. Колеса на миг остановились, будто лишенные сил, но все же через несколько секунд вновь потащили дверь по дугообразным рельсам, монотонно скрипя.

Теперь старик мог быть уверен: он дошел.

Вот она — конечная станция.

Вот она — новая жизнь. И какая разница, сколько ее осталось.

Сергей Москвин

ЗА ПОРОГОМ РАЯ

Жене сказал: умножая умножу скорбь твою

в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей…

Адаму же сказал: …проклята земля за тебя;

со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей;

терния и волчцы произрастит она тебе;

и будешь питаться полевою травою;

в поте лица твоего будешь есть хлеб,

доколе не возвратишься в землю,

из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься.

И нарек Адам имя жене своей: Ева,

ибо она стала матерью всех живущих.

И выслал его Господь Бог из сада Едемского,

чтобы возделывать землю, из которой он взят.

Быт.3:16–20, 23

— Куда тебя посылают?

В свете прикроватного ночника широко раскрытые глаза Ольги ярко сияли. Игорь поймал себя на мысли, что может бесконечно долго смотреть в эти глаза. Он провел рукой по ее распушенным волосам, потом опустил руку и положил ладонь на пока еще плоский и мягкий живот жены.

— Это неважно. Главное, что, когда я вернусь, у нас все будет хорошо.

Прежде любая его неуклюжая попытка уловить биение крохотного сердца их собственного, не зачатого из пробирки ребенка вызывала у Ольги улыбку, но только не сейчас.

— Скажи, куда тебя посылают? — требовательно повторила она.

— На правый берег, — нехотя ответил Игорь. — Большего я не могу тебе сказать. Но это настолько важное дело, что… В общем, старик разрешил оставить мне, то есть нам, малыша.

По телу Ольги пробежала дрожь — Игорь буквально почувствовал это сквозь кожу, — а ее глаза округлились от ужаса.

— Ты сказал Грахову о ребенке? О нашем ребенке?!

— Сама подумай, мы же не могли скрывать твою беременность вечно. Рано или поздно это все равно стало бы заметно. А тут такой случай… Пойми, тебе совершенно не о чем волноваться. Грахов мне лично обещал: если все получится…

Ольга не дала ему договорить:

— Если получится? То есть, может и не получиться?

— У меня все получится, и нам больше не придется ничего скрывать. И ты не будешь бояться.

— Не буду бояться, — шепотом повторила за ним Ольга. — Я уже не представляю, как это: жить без страха. Днем что-то говорю, отвечаю на вопросы, а внутри все трясется. А уж если рядом оказывается Войтович! Знаешь, Игорь, мне кажется, эта ведьма что-то подозревает. Сегодня, когда я сдавала кровь на анализ, она так посмотрела на меня, что я чуть в обморок не упала.

В присутствии профессора Войтович, которую за глаза почти все называли старой каргой или ведьмой, Игорь и сам чувствовал себя неуютно. Эта сухая пятидесятипятилетняя женщина с бледной морщинистой кожей и холодными водянистыми глазами, всегда скрытыми за стеклами очков (кто-то в шутку сказал, что она даже умывается в очках), была способна заставить трепетать кого угодно. Поговаривали, что даже сам Грахов побаивается своего зама по науке. Неудивительно, что от пристального взгляда этой карги Оля едва не лишилась чувств. И так каждый день с тех пор, как она узнала о том, что беременна! Бедная! Как она только выдержала?

Игорь через силу улыбнулся и нежно погладил жену по животу.

— Когда я вернусь, ты забудешь все свои страхи, и мы вдвоем еще посмеемся над этим.

Он хотел успокоить ее, но из этого ничего не получилось.

— А когда ты вернешься? — мгновенно насторожилась Ольга.

— Через день, максимум, через два. И все, хватит об этом. Давай спать, мне завтра рано вставать.

Чтобы избавить себя от необходимости лгать жене, Игорь даже повернулся к Ольге спиной, но еще долго чувствовал затылком ее пристальный взгляд.