Последнее воплощение

— ТАМ, это где?

— Ты задаешь слишком много вопросов… — процедил эсэсовец, и, словно это было приказом, вокруг Кометы раздались щелчки снимаемых с предохранителей автоматов. Но командир поднял руку: — Отставить! Доставим ее в лабораторию. Живая она более ценна, чем мертвая. Приступайте к осмотру помещения!

Два солдата подхватили Комету под руки и вытащили из кровати. Ее понесли по коридору, даже не предложив одеться. В спаленке начался обыск. Эсэсовцы ножами вспарывали подушки, матрасы, животы кукол, вываливали на пол одежду из шкафчиков и разламывали мебель, словно ожидали, что за несколько часов своего воплощения шпионка успеет собрать и спрятать в комнате оружие или средства связи.

— Мама! — сделала последнюю попытку Комета, когда ее проносили мимо родителей Шаггашуги.

Женщина всхлипнула и отвернулась, уткнувшись в плечо мужа. Мужчина одной рукой обнял жену за плечи, а другой загородился от Кометы, словно боялся, что она наброситься на него, как бешеное животное. В его глазах светилась горькая ненависть. Эти люди считали Комету убийцей своей единственной дочки. Для них Шаггашуга Гахс-Афан была мертва.

Перед тем, как выйти из дома в общий тоннель, эсэсовцы натянули на голову Кометы непроницаемо-черный мешок. Она могла лишь догадываться о том, в каком направлении поехал электромобиль, в который ее усадили.

Поездка была недолгой. Довольно скоро Комету вновь подняли и потащили на руках. Она слышала шаги сопровождавших ее эсэсовцев, звуки открывавшихся и закрывавшихся дверей, приглушенные голоса.

Затем Комету поставили на пол, пригнули голову и слегка подтолкнули вперед:

— Залезай!

Комета сделала несколько осторожных шагов вперед.

— Стой!

Комета остановилась.

— Можешь снять изолирующий колпак!

Комета сняла с головы мешок и осмотрелась. Она находилась внутри куба такого размера, что в нем мог бы свободно разместиться взрослый человек. Все грани куба, образующие пол, стены и потолок, были изготовлены из прозрачного материла, армированного частой металлической сеткой. Сам куб стоял на невысокой металлической подставке посередине довольно большого помещения, истинный размер которого трудно было определить из-за множества огромных машин, приборов и устройств непонятного назначения, которые закрывали обзор.

Вокруг куба стояли эсэсовцы в одинаковых черных комбинезонах и трое новых людей, одетых в длинные синие халаты. Двое были похожи на прочих жителей подземного города — бронзовокожие, темноволосые, кареглазые, а третий явно принадлежал к другой расе, резко выделяясь молочно-белой кожей, почти прозрачными глазами и совершенно лысым черепом. В дополнение к этому, на его лбу поблескивал ярко-синий кристалл в золотой оправе, вживленный туда, где принято изображать у людей третий глаз.

Командир эсэсовцев отдал честь и доложил, обращаясь с одному из темноволосых людей:

— Доктор Шавшан! Шпионка обезврежена и доставлена! При первичном осмотре никаких спецсредств не обнаружено. Но поиск продолжается.

— Хорошо, капитан Уршим, я вами доволен. Можете идти. Я не уверен, что вам удастся найти что-нибудь в доме Гахс-Афанов, все-таки шпион пробыл в теле реципиента недостаточно долго. Тем не менее, проведите осмотр по полной программе.

— Слушаюсь, доктор Шавшан! — эсэсовец снова отдал честь. — Солдаты, за мной!

Вооруженные воины скрылись за механизмами. Трое людей в халатах продолжали рассматривать Комету.

Молчание нарушил белокожий:

— Ну, что? Попалась? Или я должен говорить «попался»?

Комета заколебалась. Должна ли она продолжать притворяться Шаггашугой, или пришла пора чуть-чуть приоткрыть карты? Судя по всему, эти люди имели неопровержимые доказательства ее воплощения, но почему-то считали ее шпионкой. Комета решила начать игру, надеясь вытянуть из своих тюремщиков как можно больше информации.

Она заговорила жалобно и заискивающе:

— Почему вы так со мной обращаетесь? Я не сделала ничего плохого.

— «Сделала»? Значит, ты все-таки женщина. — Белокожий достал из кармана небольшой плоский компьютер-блокнот и нажал на нем несколько кнопок. — Ты не удивилась, что мы так быстро тебя раскрыли? На предыдущих твоих коллег времени уходило намного больше.

— Вы ошибаетесь, — сказала Комета. — Нет у меня никаких коллег. Я повторяю: все происходящее — какая-то нелепая ошибка.

— Ну да, ну да, — скептически усмехнулся тот, кого называли доктором Шавшаном. — Может, ты будешь продолжать уверять нас, что тебя зовут Шаггашугой Гахс-Афан?

— Не буду. Но сознание девочки теперь стало частью меня. В какой-то степени, я и в самом деле Шаггашуга Гахс-Афан.

— Тогда кто ты В ОСНОВНОМ?

— Меня зовут Комета. Леди Комета.

Три человека многозначительно переглянулись.

— Леди Комета? — переспросил белокожий. — Ты хочешь сказать, что ты Повелительница?

— Я не понимаю вашего вопроса. Что значит Повелительница?

— Если она на самом деле Повелительница, то вряд ли в этом сознается, — обратился к белокожему молчавший до этого второй черноволосый.