Последнее воплощение

— Если нами заинтересовались Повелители, то сбудутся самые худшие опасения, — вслух подумал доктор Шавшан и бросил на Комету быстрый испытующий взгляд, словно ожидал подтверждения или опровержения своих слов.

— Повелители не станут явно вмешиваться в дела Большого Аринрина. Они покидают Двенадцать Измерений только ради собственных интересов. Сражаться за Кси-Лодердолис им нет никакого резона. Для них что Верховный Генералиссимус Урл-Азурбар, что Президент Ту-Го — все едино. — Сказав это, белокожий также посмотрел на Комету.

Повисла пауза. Девушка догадалась, что в этом спектакле следующая реплика принадлежит ей.

— Из всего вами сказанного я не поняла ни слова, — сообщила она. — Если вы хотите понаблюдать за моей реакцией, то ничего кроме недоумения не обнаружите. Может быть, мы продолжим разговор в более приятной обстановке? В этом кубе я чувствую себя немного неуютно.

— Боюсь, что выполнить эту просьбу мы не сможем, — покачал головой белокожий.

Доктор Шавшан подхватил:

— Сначала нам хотелось бы узнать, кто вы и откуда появились? Как вам удалось переместить свое сознание в тело девочки? Зачем вы это сделали?

— Как много вопросов, — усмехнулась Комета. — Прежде чем ответить на них, не сочтите за труд, удовлетворите мое любопытство: как вам удалось определить, что в теле Шаггашуги воплотилось мое сознание?

Три человека вновь переглянулись, на этот раз удивленно.

— Если это какая-то игра, то вам в нее не выиграть, — сказал белокожий. — Вам не удастся уверить нас, что вы не знаете о возможности контроля за психополем людей. Если вы осуществили перенос своего сознания в чужое тело, то и вам это технология, безусловно, знакома. Другое дело, что мы смогли вычислить вас ТАК БЫСТРО. Если вас интересует именно это, то рад сообщить, что вокруг этой планеты расположены сторожевые спутники, которые фиксируют любые чужеродные проникновения в разум людей. Мы разработали специальные приборы, изучив методы внедрения ваших шпионов-предшественников. Теперь все наши планеты надежно защищены.

Комета отметила слова про «все наши планеты», а вслух сказала:

— Сколько можно повторять, никакая я не шпионка! Ваш рассказ про спутники и про контроль психополя мне понятен лишь в общих чертах, тогда как никакие технологии переноса сознания мне неизвестны.

— Доктор Дорбай, вы не находите, что этот допрос излишне затянулся? — обратился к белокожему пока что безымянный черноволосый.

— Полностью с вами согласен, доктор Увшимаш. Если доктор Шавшан не возражает, то я поддерживаю предложение перейти ко второй стадии.

— Уважаемые коллеги, я разделяю ваше мнение. Доктор Увшимаш, можете приступать.

Комету слегка напряглась. Она поняла, что переход ко «второй стадии» допроса не предвещает для нее ничего хорошего.

Действительно, доктор Увшимаш на несколько минут удалился, а затем вернулся, толкая перед собой небольшую четырехколесную тележку с установленным на ней прибором. Треножная опора, квадратный корпус и цилиндрический телескопический выступ в передней части делали этот прибор похожим на старинный фотоаппарат.

— Очень полезная вещь, — сказал Комете белокожий доктор Дорбай, указывая на свой прибор. — Заставляет заговорить любого.

— Я не боюсь боли! — заявила Комета, подумав про себя, что если муки станут непереносимыми, то она всегда может покинуть этот мир, пробив пальцем сонную артерию.

— Что вы, милая, какая боль?! — всплеснул руками доктор Дорбай. — Вам будет весело, приятно и легко. Все ответственные граждане проходят регулярную проверку в газовой камере. И ваши родители… то есть, родители девочки-реципиента, не раз это проделывали.

Тем временем доктор Увшимаш приставил тележку вплотную к прозрачному кубу, где находилась Комета. Телескопический «объектив» прибора вытянулся и присосался к стенке. Девушка увидела, что прозрачная поверхность в этом месте слегка помутнела, словно материал каким-то образом менял свои свойства. Вскоре она почувствовала легкий сладковатый аромат, похожий на запах экзотического цветка.

— Трифинзинол килипарната, так называемый «газ истины», — провозгласил доктор Увшимаш.

Комета с трудом поборола желание броситься к тому месту, откуда в ее куб поступал газ, и попытаться закрыть его ладонями. Но она не собиралась демонстрировать своим тюремщикам страх или какую-либо иную слабость. Время игр и притворства прошло. Настал черед серьезной борьбы.

Однако спустя несколько минут Комета изменила свое мнение. О какой борьбе могла идти речь, когда все вокруг было так прекрасно и очаровательно? Если бы не досадные прозрачные стены, девушка непременно расцеловала бы черноволосых людей в обе щеки, а доктора Дорбая чмокнула бы прямо в блестевший на лбу ярко-синий кристалл.

Частью незамутненного сознания Комета понимала, что попала под влияние «газа истины», но сопротивляться заволакивающему голову веселью совершенно не было сил. То ли детское тело Шаггашуги не могло отвечать высоким запросам Кометы, то ли против трифинзинола килипарната не могло выстоять никакое смертное существо, будь оно хоть трижды «светлым воплощением».