Последняя черта

— Почему? — Алиса прищурилась. — Что в этом такого? Или я не имею права как-то попытаться помочь своей подруге, кроме как сесть за решётку, м? А в ментовку ты вряд ли собрался — там тебя сейчас разве что послать могут. Для меня это не опасно, не рискованно и не сложно. Назови мне одну объективную причину, почему я должна остаться мирно спать, пока Ташку там, блять, насилуют?!

— Он называл тебя шлюхой. — Ворон остался искренним, хотя явно сник и погрустнел. — Знает... видел и слышал много, достаточно, чтобы меня, да и тебя, уничтожить. Я не доверяю ему, я не хочу тобой рисковать. Он всё-таки мент. Позволь, я сам разберусь, Призрак.

«Да, я его боюсь», — говорил несчастный тусклый тёмный взгляд.

— Кто меня только шлюхой ни называл, — проворчала Алиса. — Ворон, если ты всё ещё хочешь со мной спорить — то ты плохо меня знаешь. Мне и так послезавтра переться в участок. Какое, нахер, опасно? Днём раньше, днём позже, в таком случае — не велика потеря.

Алиса вскинула подбородок и посмотрела на него совсем нагло, с уверенностью и какой-то горечью. Как всё это умещалось в одном взгляде и жесте — непонятно.

— Я обещаю, что не буду делать глупостей, — надавила Каста на ещё один вечный свой проёб. — А ещё лучше — взять с собой Лёху. Иначе он нам с утра все мозги выест, если узнает, что ездили без него.

— Ладно, — сдался Ворон, и во взгляде на секунду всё же проступила сдерживаемая в глубине боль. — Пойду его разбужу.

Глава 12

После тёплого Призрака под боком мир казался уж слишком серым. Или так на Ворона влияли обстоятельства в виде Лёхи и Алисы? Скорее всего, всё сразу; и тёмное питерское небо.

— Солнышко проснулось, поднимай зад, — уже без каких-либо прелюдий начал в трубку предельно серьёзный Ворон. — Пока ты дрых, похищенную успели избить, пустить по кругу и заставить выдавливать из себя шантаж. Незабываемое зрелище, не могу с тобой не поделиться. Ты хотел доказательств? Где пересечёмся? Отделение ещё не работает.

—  И тебе доброе утро, — всё в той же степени раздражённый голос. —  Эстонская двадцать три. Позвони —  спущусь.

Потом ещё продиктовал почту, попросил поделиться так усердно добытыми доказательствами и сбросил звонок.

Доказательства Ворон скинул, хотя всё ещё ощущал себя как на иголках — хер его знает, этого мента. Вызвал машину, ехал молча, всю дорогу курил. Быть может, в иных обстоятельствах он мог бы поговорить с друзьями, но сейчас единственное, чего хотелось — провалиться сквозь землю. Не спасала и уверенность в лояльности Алисы, и однозначное дружелюбие Лёхи — гондон был из другого мира, из другого состояния, и пересекать эти две вселенные откровенно не хотелось. Ворону было стыдно, очень стыдно, и если бы не Таша — он никогда не звонил бы Анатолию. А сейчас следовало просто засунуть страхи в задницу и продолжать то, что от него требовалось, верно?

И всё же это было непросто.

Приехал, позвонил. Подождал, пока спустится.

Мент выперся через пять минут в обыкновенных домашних трениках, майке и куртке поверх. Всклокоченный, будто действительно разбуженный только что. Окинул всю их братию взглядом, тяжело вздохнул.

—  Посмотрел. Хреново. — Его передёрнуло от холода. — Могу только сказать, что одна картина у меня в голове построилась. Только она вам не понравится.

Зашуршала пачка сигарет, её всполохом огня осветила старая, ещё бензиновая зажигалка. Анатолий сел на скамейку возле подъезда, несколько раз затянулся и потом заговорил. Лёха всё это время старался держаться в тени, отворачивался и всем несуществующим богам молился, чтобы мент его не узнал.

—  Неонацисты — это ребята поопаснее, чем простые наркоманы или какое ОПГ. Вы полезли в очень вонючее политическое дерьмо. Само всё это довольно сложно, но основа такая: они пропихивают нужные законы, поддерживают начинания нашего любимого, — мусор сплюнул, — государства извне. Если похитили эту девушку, вынуждая тебя, — быстро зыркнул в сторону Алисы, — пойти сдаваться — значит, ты пойдёшь и сдашься, иначе эту девочку порежут на лоскутки. И ничего с этим не сделать. Хер его знает, на что ты, Костя, рассчитывал, когда мне звонил. Потому что, если до сих пор этого не понял — мозгов у тебя всё-таки, и правда, как у птицы.

«Чтобы у тебя этот Костя в глотке застрял», — мысленно выругался Ворон.

— Анатолий, — в голосе снова явно прозвучало «гондон». — Ты уж определись с жизненными приоритетами. Как безосновательно пойманную тряпку вытаскивать — так тут ты горазд, орёл! — Ворон всё равно вскипал, хотя и обещал себе сдерживаться. — А как херня посерьёзнее — голову в песок? Ну ты и ссыкло, Анатолий.

— Ссыкло?! —  мгновенно подорвался мент. — Слышь, бравый ты наш защитник униженных и опущенных! У меня тоже есть, кого за спиной прятать — не у тебя одного такие люди имеются! Что мне сделать, а?! Пойти на ковёр к генералу, показать ему эту хрень, рассказать всё, а потом подохнуть по дороге домой?!

Лёха прикрыл глаза. Алиса стояла, снова бледная, и напоминала статую — только-только изготовленную, но уже потрёпанную.