Последняя из древних

Кот подкрался поближе. Его шершавый, как кора дерева, язык облизал ее щеку. Он потерся всем телом о ее опущенную голову. Посмотрел на нее скошенными, прищуренными глазами и предложил соприкоснуться носами. Она осторожно повела носом и почувствовала влажный кончик кошачьего. Он научил ее этому кошачьему поцелую носами. Она улыбнулась. Потянувшись к зубриной ноге, она оторвала кусок от неровного края. Мясо еще хранило тепло ушедшей из него жизни. Кот схватил мясо с земли, потерся о ее ногу и быстро сиганул под куст, чтобы поесть. Наблюдая, как он терзает и жует мясо, Дочь мельком увидела его длинные собачьи зубы. Острые и крепкие, они могли легко пробить вену, но он никогда не обращал их против нее. Иногда она задавалась вопросом, не была ли их дружба связана с их размерами. Он оценил ее по достоинству и знал, что не может помериться с ней силами. Его пасть была слишком мала, чтобы сомкнуться у нее на шее. Но, будучи умным котом, он разными способами выпрашивал у нее еду. Если случится что-то ужасное и ее нога будет лежать на тропе, съест ли ее Дикий Кот? Если бы его пасть раскрывалась шире, а времена оказались тяжелыми, не откусил бы он кусок? Конечно, откусил. В этом и заключалась их дружба: в границах голода и возможностей. От этого их связь была не менее тесной. И может быть, именно поэтому стала такой важной.

9

К тому времени когда Дочь вернулась к реке, Сын уже успел разделать тушу. Стоя на льду, он снова сунул руки в мелководье, вынимая заднюю ногу, чтобы Дочь могла ее отнести. Хотя он работал быстро и усердно, мокрые руки вытягивали тепло из его тела. Обычно в таких обстоятельствах он не мерз: это был признак переутомления. Когда Дочь подошла, он хлопал руками по ногам, пытаясь заставить кровь снова нормально циркулировать.

Девушка присела на корточки на берегу и крикнула: «Ароо!» Она предпочитала сидеть на корточках, так как это предохраняло ее тело от холода и сырости. Ее широкие ноги и толстые суставы плавно сгибались в положение, в котором вес ее тела приходился на кости, а не на мышцы. На корточках было удобно отдыхать. Сын тоже присел на корточки рядом с ней. Она взяла его руки в свои и почувствовала их холод. Хотя он не так долго держал их в воде, ее холод смыл кровь, и кожа побелела и сморщилась. Они оба устали от работы и горя. Так как руки Сына были главным инструментом для окончательной разделки и переноски туши, с ними нужно было обращаться бережно. Их требовалось согреть, а это значило прекращение всей остальной работы.

Крюк взглянул бы на руки Сына и взял бы разделку туши на себя. А Сын бы посторожил, передохнул, пожевал мясо. Именно это требовалось его телу, чтобы поддержать огонь внутри и заставить его гореть ярче. А теперь тепло уходит из концов его тела, чтобы сосредоточиться в самом важном месте – в середине. Это был первый признак опасности. Если тело начало отдавать тепло через пальцы, скоро отдавать его начнет и голова. Когда начинался отток крови от головы, чтобы согреть грудь и живот, тело утомлялось и замерзало. Дочь знала, что тело может вести себя непредсказуемо. Она считала, что если люди сходят с ума, чаще всего в этом виноват холод. Но у них не хватало тел. Семья была так мала, что им обоим приходилось работать. Дочь должна была согреть руки Сына как можно быстрее, потому что они не могли потерять это мясо. Дочь взяла его руки в свои и сложила ладони вместе, пытаясь в то же время согреть их своим дыханием. Особого толку в этом не было – на таком холоде согреть руки можно было, только согревшись изнутри, – но ее горячее дыхание творило чудеса с его сознанием. Оно посылало четкие сигналы от одного тела к другому. Она поняла, что ему холодно. Она поняла, что он тяжело трудится. А куда движется сознание, туда за ним следует и тело.