Последняя из рода Блау

А вот это уже серьезнее. Но дядя? С силой трибуна восьмого круга? У кого хватит власти провернуть такое? И как обошли клятву о служении роду? Как?

Единственные, кто не приносил клятвы именно Блау, это слуги тетушки и они сами. Если предположить, что гипотетически, только гипотетически, среди них есть кто-то с девятым уровнем, а чтобы насильственно вмешиваться в сознание трибуна восьмого, нужен трибун девятого, это запредельный уровень… Да нет, это бред. Великий, вразуми!

Одно дело стирать воспоминания слугам. Слугам…

– Слуги из наших или…

– В основном из наших. Из пришлых пара всего.

Наши – значит, приносили клятву Блау. Что это значит? Значит, при попытке причинения вреда роду последует наказание.

А при чем тут воспоминания? Видели что-то лишнее? Не помнишь, что видел что-то плохое, и не сообщил – значит, не видел. А раз не видел, не знаю, значит, что наказания не последует.

– Еще есть жалобы, странности, симптомы?.. – Я покрутила пальцами в воздухе.

– Есть, как не быть. Все на голову жалуются. Марта свои зелья, почитай, ведрами варить стала. Раньше брезговали нашим, а тут глядишь ты! – Ликас беззлобно усмехнулся.

Да уж… Марта гордо именовала себя знахаркой. Первой и единственной аларийской знахаркой на территории нашего предела. Проживала в деревне около поместья, что сразу на выезде из долины, варила вонючие лекарственные декокты, смешивала мази, лечила по мелочовке.

Как же ты мог пропустить такое, дядя?.. И пропустил ли?

Мастер недовольно нахмурился. Он умудрялся говорить и делать растяжку перед основным базовым комплексом, а я остановилась и задумалась.

– В реальном бою тоже будет время подумать, госпожа? Кто-то даст госпоже Вайю передышку? Или все-таки начнете совмещать эти вещи? – Ликас говорил ядовито. Эти истины он вбивал в мою голову с малых лет. – Мы вызвали с границы Пинки.

Пинки, один из молодых аларийских парней возраста племянницы Маги, сейчас служил в южном гарнизоне на границе, охранял сигнальные вышки.

Пинки нюхачил.

Все аларийцы были магически нейтральны, то есть не имели никаких сил, ни Темных, ни Светлых. Были иммунны к большинству простых чар и проклятий – возможно, это было как раз отголоском их способности объединять разум, включая коллективное сознание. Нюхачество Пинки относилось к тем особым дарам, которые иногда получали представители их расы. Пинки чуял магию. Даже не так – он, как собака, мог взять любой магический след. Пинки говорил, что любая магия и сила имеют запах, каждый в отдельности, и в целом создается картина, похожая на большой пирог с определенной начинкой. Он чувствовал уровни сил и их направленность; иногда, в особо редких случаях, даже мог взять направленный след.

Для рода Пинки был бесценен.

А на границу, полировать артефакты сигнальных вышек, его выпнул дядя, чтобы не прибить, когда они в очередной раз что-то не поделили с Акселем. И не поделили так, что отец купеческой дочки из деревни приходил в поместье требовать восстановления репутации. Дочку выдали за плотника, отец получил право беспошлинной торговли на год, Аксель уехал в Корпус, а Пинки – на границу. Ровно две зимы назад.

Пинки всегда говорил, что моя сила пахла сеном. Да. Вот так, ничего выдающегося. От Акселя пахло железом и дымом, у дяди был сложный запах с преобладанием можжевельника. В том детстве я часто подлавливала Пинки, чтобы развлечься.

– И что унюхал Пинки?

– Пинки вернули на второй день, как вы, мисси, после шахт очнулись. – Ликас молчал. Смотрел серьезно и строго, с легким сожалением. – Дядя ваш приказал.

Все интереснее и интереснее.

– Пинки сказал… – Он закашлялся. – Пинки сказал, что ваш запах изменился. Раньше вы, сами помните, соломой пахли и свежескошенным сеном, теперь… – Он помедлил. – Теперь вы пахнете кровью и Гранью.

Этого еще не хватало, Великий! Вонять трупами самое то для девушки. Наверное, мое лицо перекосилось, потому что Ликас зачастил:

– Не совсем Гранью, как на Прорыве, а Гранью, как пахнет в усыпальнице – там, где начинаются ступеньки в подземелье. Вы пахнете так, как пахнет в очень глубоких шахтах. – Ликас указал пальцем в землю.

Ступеньки и усыпальница. Там недалеко источник. Значит, моя сила как сила родового источника? Ведь в определенном смысле любой источник – это Грань. Или глубоко под землей пахнет… тварями?

– А чем-нибудь вкусным я не начала пахнуть?

– Еще вереском из долины и запахом дыма. Пинки сказал, что запах вашей силы стал очень многогранным, почти как у сира Кастуса, насыщенным так, что нельзя вдыхать много. И еще ваши браслеты. – Он покосился на серые наручи. – Они пахнут так же, как вы.

– Что? Пахнут Гранью?

– Нет, они пахнут, как вы, но не совсем. Как будто именно этого запаха не хватало, чтобы стало цельным. Пинки не смог опознать запах, это какой-то цветок, который у нас не растет.

Это причина появления браслетов? Дядя вызвал Пинки, и он нашел недостающую часть. А если бы запах моей силы был у десяти артефактов? Он бы нацепил мне их все?

– Что Пинки сказал про тех, кому убирали воспоминания?

Тут мастер усмехнулся – широко, зло и очень весело.