Последняя из рода Блау

Тетя и Фло возмущались, негодовали и не нашли ничего лучшего, чем изобразить обморок. Айша молчала и только сильнее стискивала кулаки, когда очередной труп падал на заблеванный ковер гостиной. Мирийский, между прочим, ковер. Надо было подумать об этом раньше и проводить принятие клятвы во дворе, там хотя бы плитки оттирать легко – смыл водой, и все. А тут…

Дядя приехал к обеду и сразу развернул кипучую деятельность.

В грязном дорожном плаще, он прошагал по ковру, громко чпокая сапогами по свежей крови.

– Вайю… Вайю… – Диагностические чары направлены на меня, и дядя облегченно вздыхает. Волновался? Но разве были причины при наличии такой страховки в виде малого Совета из кучи хрычей за спиной?

И потом произошло то, чего никак нельзя было ожидать. Дядя помедлил, потом быстро сгреб меня в объятия и сжал так, что кости затрещали.

И это при слугах! И при охране! Вопиющий моветон.

Я не помню такого за две свои жизни. Наверное, в Лирнейских горах сдохло что-то очень большое. Большое и страшное.

Но момент воссоединения семьи был очень коротким. Мне дали легкий подзатыльник и подтолкнули к выходу. Повинуясь властному жесту дядиной руки, все пришло в движение – мы перемещались в кабинет.

Тетя стояла на коленях, Айша плакала, Фло заламывала руки, а я грызла яблоко. Смачно, с хрустом и причмокиванием так, чтобы кисло-сладкий сок брызгал во все стороны самым что ни на есть плебейским образом.

Яблоки были отличные. Наши, с дальних границ предела, осенние, еще не тронутые заморозками.

Я была зла. Я была зла так, что у меня в глазах темнело и от ярости плясали белые мушки. Поэтому я с остервенением грызла яблоко. Уже второе. Первый огрызок улетел в угол, чудом не задев старичка Луция. Старый хрыч в кабинет зашел бочком и сел от меня подальше.

Дядя молчал. Ликас, прислонившись к притолоке, косился на меня неодобрительно.

А что? Имею право. Злость нахлынула неожиданно, сразу, как я увидела Айшу. Скручивала все внутри и требовала впиться ногтями в это холеное лицо, схватить за волосы и возить, возить по полу, пока…

Пока что?

Эмоции были не мои – чужие. Это были эмоции Фло… или Айши?

Псакова эмпатия, когда надо, не работает, когда не надо…

Я тихо проделала несколько дыхательных упражнений и восстановила контроль над сознанием, каждый целитель должен уметь это в совершенстве. Злость отодвинулась и ворочалась где-то там, за стеной, куда я ее поместила, но было что-то еще.

Меня ломало. Самым натуральным образом. Хотелось чаю, почему-то булочек Маги с белой сладкой посыпкой сверху и сока.

– Я готова принести клятву, Кастус. – Тетя усмехнулась. – Да, я терпеть не могла Хэсау, но я никогда не стала бы вредить Блау. – Вредить напрямую, а не опосредованно. Ведь косвенный вред постфактум клятвы не учитывают. – Все-таки она дочь Юстиния. Девочки, – она помедлила, – девочки ни при чем. Это только моя игра.

И почему никто никогда не упоминает Акселя? Тоже сын «этой Хэсау». Акселя тетя боготворила. Еще бы, почти точная копия отца, Юстиния Блау. Великолепный, умный, сильный, Темный. Просто воплощенное совершенство.

– Вассалитет. – Слово упало, как камень в тихую гладь пруда. Дядя не мелочился.

– Кастус! – Тетя вскинула голову и зашипела. Может, у них в роду были скорпиксы? – Ради памяти брата…

– Сводного брата. Не Блау, Аурелия. Не Блау.

Для меня это был еще один веский повод избегать общения с тетей. Даже про себя я никогда не называла ее по имени, только «тетя». Потому что ее звали Аурелией, так же, как мою мать, а госпожа Аурелия в нашей семье была только одна. Одна-единственная.

Чтобы начать делить пирог, испеките пирог побольше? Дядя сразу замахнулся на вассалитет. Это значит, что девочка Айша может попрощаться с мечтами о принце Дарине Квинте. Квинты никогда, даже если небо упадет на землю и поменяется местами с Гранью, не примут вассальный род в качестве невесты сына, наследника.

Это табу, красная метка, вассалы могут быть связаны только с вассалами. Сиры не женятся на слугах, даже если эти слуги из бывшего высокого рода.

– Я знал, что ты знала. Но на сей раз твои игры зашли слишком далеко, ты пересекла черту. Блау неприкосновенны.

– Так же, как был неприкосновенен Ричард, когда его убили на дуэли? Ты оставил меня без мужа, Кастус, девочек – без отца. Мы не живем, а выживаем все последние зимы. И это вина Блау! Мы должны были заботиться о себе сами.

– В том, что Ричард был идиотом, не виноват никто. – Дядя вздохнул. Я навострила уши, эту поросшую мхом историю я слышала в первый раз. – Он был идиотом и умер идиотом. Только в память об отце я оставил вам дом, назначил ежемесячное содержание на обучение, наряды, балы…

– Вайю всегда получала больше. Вайю – всё, а нам крошки с барского стола.

– Вайю – Блау!

– Блау? Мусор! Просто Светлый мусор второго круга! Посмотрим, как ты заговоришь через год, когда вашу драгоценность не примут в академию. Блау! Она дочь Хэсау, только поэтому вы все так сходите с ума, только поэтому!

Тетю откровенно несло. Насчет мусора я согласна. Я уже зим десять не слышала этого в свой адрес, но это правда.