Последняя из рода Теней

«Прости, животное, но тебе сегодня придется спать на балконе, – подумала Ивари, смутно припоминая, что корма кошке так и не досталось».

– Полагаю, сеньорита, вам следует немедленно лечь в постель, – с укоризной произнес Коэн, когда Ивари вышла с кошачьей клеткой на балкон. – Вы, конечно, с боевого, но драки – не место для дамы. Уверяю вас, мастер Харальд позаботится об их наказании.

Ивари выдавила из себя вежливую улыбку.

– Спасибо за заботу, – сказала она. – Я последую вашему совету. Уверена, накажут не всех.

Во сне Ивари видела тень – съежившуюся и полупрозрачную. Она лежала, свернувшись калачиком, на полу и выглядела совсем больной, если к тени вообще возможно применить это слово. Лишь на миг Ивари стало жаль ее, а потом в памяти всплыли те жуткие вещи, которые она успела натворить. Графиня хотела было высказать ей свое негодование, но тень подняла на нее черные провалы глаз и тихо сказала:

– От тебя пахнет кошкой и негодной тенью. Я ненавижу кошек, но ты и это забыла…

Ивари чуть не задохнулась от возмущения.

– Да как ты смеешь вообще высказывать мне какие-то претензии после того, что случилось? Если кошки заставят тебя страдать, я готова завести парочку! – процедила она. – За все, что ты наделала.

– Глупая Каролина! Это он заставил тебя все забыть! Я потеряла имя и стала ничем. Но ты его вспомнишь, я обещаю…

Темные, словно паучьи, лапы тянулись к ней со всех сторон. Тени ползли по одежде, вгрызались в тело холодом и болью. Она пыталась отбросить их, но ничего не выходило. Вернулись прежние страхи.

«Это сон, это всего лишь сон, – думала Ивари, ощущая, как из ее тела уходит все тепло и сама жизнь». Тошнота и пронзительная головная боль казались слишком реальными. В виски впивались тысячи мелких иголок, словно она опять лежит на столе у Ревала. Призрачная рука тени холодна как лед.

– Смотри, – шепчет она. – Мы всегда были вместе, ты и я!

Белые обои с нежно-розовыми цветами, плетеное кресло и кукольный дом у широкой кровати с балдахином. В этом домике живет семья вислоухих лисичек – плюшевых, коротконогих, с пушистыми кисточками хвостов. Это ее детская в поместье Фриманов. Ивари вспомнила, что папа Лис любил жареных цыплят, прямо как ее собственный отец, и к горлу поднялся ком.

На кровати сидит девочка. Черные волосы с тонкими фиолетовыми прядками заплетены в тугие косички. Она листает книжку с картинками, которую Ивари подарили на именины. Тогда приезжала бабушка Фриман, но графиня совсем не помнит ее лица.

– Ты больше не любишь меня? – спрашивает девочка, прижимая руки к глазам, в которых зияет ночь. – Ты больше не хочешь со мной играть? Я осталась совсем одна. Ты забыла меня?

Ивари застыла, не зная, что сказать, а девочка подскочила и закружилась по детской.

– Гляди! – воскликнула она, выпуская из рук тонкие темные нити. – Я умею делать веселье!

Тотчас подушки и одеяло с кровати поднялись в воздух, исполняя какой-то безумный танец. В голове крутилась мысль, имя, слово, но она никак не могла его вспомнить. Девочка подбежала к ней и схватила Ивари за руку.

– Давай поиграем! – весело сказала она, и тени взметнули вверх.

Комната завертелась перед глазами. Дыхание перехватило, в груди будто что-то разорвалось.

– Авейру, хватит! – закричала Ивари и зажала рот рукой.

«Так тень не лжет, это когда-то было?!»

Девочка заливисто расхохоталась.

– Ты вспомнила! Авейру, Авейру, Авейру-птичка!

Ивари почувствовала, словно на нее вылили ведро ледяной воды. Воспоминания хлынули бурным потоком.

Вот она бежит по лестнице, пытаясь догнать свою шуструю тень, но никак не получается.

Зажигает свечу и складывает руки, изображая птицу, и маленькая Авейру подхватывает ее, запуская в потолок. Тяжелая люстра опасно качается, но мама, слава Триединой, этого не замечает.

Рычащая Кувшинка вертится как сумасшедшая, пытаясь угнаться за собственным хвостом. Стоит ей остановиться, как тень опять теребит его.

Тонкая темная ручка, держащая ее за платье, когда Ивари чуть было не свалилась с моста прямо в реку…

А потом перед глазами проносится лицо Ревала. Он срезает ее волосы и бросает в огонь. Его кривая ухмылка, горькие снадобья, а потом – пустота, от которой не спасает ни забота нянюшки, ни новые игрушки. Когда она успела к ней привыкнуть?

– Я убью его, – шепчет Ивари и выныривает из сна.

– Мы убьем его вместе, когда станем сильнее, – слышится ей тихий голос в ответ.