Последняя из рода Тюдор

У нас в Шине становится очень тихо и мрачно. Из щелей между дверями несет холодом, и Мистер Ноззл дрожит от этого сквозняка, а Булавка не желает выходить на улицу: ей не нравится мочить лапы. Стоит мне выйти из комнаты, как Джо начинает скулить, словно бы вторя моему одиночеству. Ну что же, я хотя бы не пропустила никаких рождественских увеселений. Джейни пишет, что во дворце сейчас так же мрачно и неуютно, как при королеве Марии, потому что Елизавета умирает от ужаса, не в силах решиться отправить войска на поддержку шотландским лордам. Ну конечно, ей стоит это сделать. Это ее решение стало бы переломным моментом во всем этом противостоянии, и народ Шотландии получил бы возможность услышать благую весть. Однако Елизавета не решается следовать праведным путем, потому что боится регента Шотландии, Марии Гизской, матери Марии, королевы Шотландии, новой королевы Франции. Французы обязательно нападут, чтобы поддержать свою родственницу против восставших шотландцев, а как только они окажутся на землях Шотландии, что может помешать им отправиться на юг, на Елизавету? Моя сестра Джейн непременно отправила бы целую армию, чтобы сейчас поставить на место католическую регентшу.

Так бы поступил любой сильный правитель, но Елизавета ни во что не верит, поэтому ей чужды сражения за свою веру.

Но хуже всего то, что Уильям Сесил, истовый реформист, как и все члены моей семьи, заявил, что если королева не прислушается к его рекомендации поддержать нашу веру в Шотландии, то он не станет более обременять ее своими услугами, и удалился со двора вместе со своей женой, Милдред.

– Елизавета без него будет просто беспомощна, – говорю я Марии, читая ей эту новость.

Мы вдвоем сидели в комнатах матери, а ледяной дождь стучал в окна.

– Рискну предположить, что она может потерять корону, если французы все-таки выступят на нее.

– А они уже точно собираются напасть, да? Если она объявит им войну в Шотландии? Они ведь могут пересечь проливы и моря на юге и напасть со стороны Шотландии одновременно.

Я киваю, с трудом всматриваясь в торопливый почерк Джейни.

– Да к тому же у нее и армии-то нет, – говорю я. – Как нет и денег, на которые она могла бы ее собрать и вооружить. Только бы она не отправляла Неда в Эдинбург! – восклицаю я. – Посмотри, тут написано «Хартфорд»?

– Нет, – отвечает Мария. – Тут написано «Говард». Она пишет, что Елизавета отправляет своего кузена Томаса Говарда в Эдинбург. Неду ничего не угрожает.

Я складываю ладони на груди, словно в молитве.

– Господи, если бы я только могла вернуться ко двору и снова оказаться рядом с ним! Если бы я могла хотя бы увидеть его!

– Если французы нападут, то они сделают это, чтобы посадить на трон Марию, королеву Шотландии, а не тебя, – резюмирует Мария.

– Да не нужен мне этот трон! – с раздражением выкрикиваю я. – Почему мне никто не верит! Мне нужен только Нед!

Дворец Уайтхолл, Лондон.

Весна 1560 года

Я говорю, что мне трон не нужен, но ничего не могу поделать с внезапно вспыхнувшим во мне честолюбием, когда возвращаюсь в Уайтхолл. Меня внезапно принимают как почтенную даму и оказывают мне всяческие почести, как и следовало с самого начала.

Старшему советнику королевы, Уильяму Сесилу, удалось одержать верх в вопросе о поддержке шотландских протестантов, и он вернулся на свое место при дворе, продолжая настаивать на том, чтобы английская армия выступила в Шотландию. Он активно требовал отстаивать права протестантов, прекрасно отдавая себе отчет в том, что я тоже протестантка и наследница короны.

Он всегда раскланивается со мной и заводит краткую беседу, словно бы я внезапно стала ему интересна. Можно было подумать, что он внезапно представил себе двор без Елизаветы, в котором он мог бы быть моим советником.

Неожиданно для себя я стала фавориткой всего двора: любимая принцесса королевской крови, а не нищая приживалка, как раньше. У меня возникает странное ощущение, что я попала в знакомое мне место, но там внезапно все стало иначе.

Моя кузина, Маргарита Дуглас, нанесла смертельное оскорбление. Слуга ее мужа, Мэтью Стюарт, был схвачен в тот момент, когда напоминал французскому послу о том, что Маргарита – родственница королевы Франции Марии, а ее муж, граф Леннокс, – наследник трона Шотландии. Это очевидные факты, но Маргариту могли предупредить о том, что о подобных речах немедленно донесут королеве, которая непременно испугается и придет от них в ярость. Маргарите следовало бы сыграть на своих самых сильных сторонах: она была чрезвычайно проста в общении и в преклонных годах, и, возможно, Елизавета простила бы ей наличие королевской крови.