Последняя Хранительница

– Нет! – раздался душераздирающий крик Ласточки.

Глава 26

Луна

Я вытерла руки об платье, оставляя красные следы на и без того грязной ткани. В каюте пахло кровью и ромом, единственным спиртным, что нашлось у капитана. Филин уснул, обессиленный от боли и кровопотери, после зашитой наживую раны. Рядом сидела молчаливая Ласточка, сложив руки на коленях.

– Я на минуту…

Выйдя на палубу, перевалилась через борт, и меня вырвало. Тыльной стороной руки вытерла желчь и уставилась на воду.

– Как он? Ты сама в порядке? – безжизненным голосом спросил Соловей, как всегда, бесшумно подошедший. Я повернулась в его сторону и обвела силуэт глазами. Он весь как будто потух изнутри.

– Сейчас он спит.

– Луна, я не могу ещё и его потерять, понимаешь? – он посмотрел на меня и я заметила влагу в уголках его глаз. Она не смела пролиться, лишь показала себя, дабы напомнить, что человек умеет чувствовать.

– Понимаю…

– Я хочу попросить, не оставлять нас в Альтвире.

– Соловей… – замотала я головой.

– Я не прошу навсегда…, – мужчина запнулся. – Точнее, я не смею просить об этом, но хотя бы довезти с нами Филина до Гнезда, а там мы за ним присмотрим.

– Сол…

– Я понимаю, что потом вы с Эйтаном уедете, но…

– Да помолчи ты наконец! – не выдержала я. – Ты ведь не думаешь, что я брошу вас в таком положении? Потому что, если такая мысль хотя бы на секунду забралась в твою голову, то я ударю тебя! И буду бить до тех пор, пока не выбью всю эту дурь.

– Знахарка, – чуть ли не благоговейно прошептал мужчина, прижимая меня к себе.

– Вот именно! – обиженно буркнула я, удобнее устраиваясь в его крепких надежных руках.

Соловей укрыл меня своим плащом, и я почувствовала себя дома. Вот так просто, на неизвестном корабле, с запахом соли и крови, но именно рядом с этим мужчиной.

– Спасибо тебе. В тысячный раз. Хотя должна признаться на мгновение я поверила, что ты отдашь меня ему.

– Луна, ты же поняла, что это блеф?

– Ты очень хороший актер, Соловей.

– Я догадывался, что Ласточка там, – мужчина обеспокоенно посмотрел мне в глаза.

– Соловей, я не злюсь, – ответила, смотря в даль. – Но отвечая на твой вопрос: я не в порядке. Совсем. И не знаю, буду ли.

– Я сделаю все, чтобы этого больше не повторилось.

– Обещаешь?

– Обещаю!

Это стало нашим ритуалом, подтверждением тех необъяснимых чувств, о которых мы пока не говорили вслух. Постояв так еще немного, я ушла в каюту. В груди саднило. Я позволила себе эту маленькую слабость, но впереди была неизвестность, и я пока не понимала, как смогу соединить эти два мира в один.

Ласточка так и сидела, неподвижно, блуждая внутри собственного черепа, со сведенными вместе ладонями, ковыряя когтями кончики пальцев – давно уже покрасневшую кожу, запекшиеся ранки, сочащиеся порезы.

– Знаешь, я так и не поблагодарила тебя, – мне нужно было прервать это гробовое молчание, чтобы окончательно не сойти с ума. – Спасибо. Если бы не твой дар, то, скорее всего, я бы была уже мертва.

Ласточка окинула меня мутным взглядом и слабым голосом спросила:

– Тебе кто–нибудь рассказывал, откуда у меня этот дар?

– Нет. Сказали, что ты сама расскажешь, если посчитаешь нужным.

Девушка пожевала сухие губы, пытаясь совладать с беспокойством: откровение давалось ей нелегко.

– Мой отец любил медовуху. Очень любил. Сильнее этого он любил лишь избивать мою мать.

Я была шокирована таким началом. Ласточка грустно хмыкнула, увидев мои округлившиеся глаза.

– Было ещё одно увлечение у моего отца: укладывать меня спать. Вот тогда он становился очень ласковым, гладил мои волосы, целовал то в лоб, то в щеку, поправлял мою сорочку, особенно вырез на горле.

– Нет… – я не могла поверить в то, что слышала.

– Он медленно и размеренно гладил мои голые плечи, бурча себе под нос, как сильно любит свою малышку. – Ласточка помолчала, подбирая слова, Я протянула ей кружку с водой, и она благодарно отпила. – Я была слишком мала, чтобы понимать ужас происходящего, но моя мать–то все прекрасно осознавала. И вот в один из вечеров отец вернулся домой, такой пьяный, что едва стоял на ногах, с порога дал матери оплеуху, видимо, для профилактики, и пошел в мою комнату.

Я буквально осязала, как события того злосчастного дня прокручивались у девушки в голове.

– Именно то, что случилось потом, наложило отпечаток на всю мою жизнь и на то, кем я стала.

– Лас, ты можешь не рассказывать дальше…

Но мыслями девушка была не здесь и, видимо, не слышала моих слов.

– В этот раз он не стал со мной церемониться. Откинул одеяло и, схватив меня за ногу, одной рукой, потянул к себе, другой же, стал расстегивать свои штаны. Я была напугана до смерти и не понимала, что происходит, почему отец сейчас так холоден со мной. Его руки стали шарить по моим ногам, пытаясь стянуть панталоны, а я молча отбивалась, пока мое сердце выскакивало из груди.

Резкая тишина.