Последняя сказительница

Шаттл гудит, как блендер, и звук постепенно доходит до пронзительного визга. Через несколько секунд челнок выплёвывается из корабля, словно шелуха семечек подсолнуха. Нас выбрасывает в небо, а меня вжимает в кресло. Включается антигравитация, шаттл замедляет ход и останавливается, зависая на уровне корабля.

Шаттл дрожит – признак того, что у Брика, пилотирующего нас отдалённо с корабля, трясутся руки. Я не могу им признаться, что тысячу раз управляла отдалённо аэрокаром, в основном сидя на коленях отца и, конечно, в отсутствие мамы, и могла бы более гладко доставить нас на поверхность, чем Брик.

Наступает тишина, и я наконец слышу, что бормочет Лен. Он снова и снова повторяет:

– Для Коллектива, для Коллектива.

Капельки пота собираются на его прозрачной коже.

– Надеть шлемы, – говорит по связи Брик.

Я прикрепляю отслеживающий корпомонитор на присосках к шее, блок связи за ухом и подключаю оба к комбинезону-скафандру, затем достаю за сиденьем шлем и надеваю, как и остальные. Я откидываю шлем вперёд, и он с шипением герметично защёлкивается. Из картриджа поступает свежий воздух.

Мы отрываемся от корабля и резко ныряем. Сердце уходит в пятки. Я закрываю глаза, пока мы не снижаемся менее круто, где-то под углом сорок пять градусов. Когда я снова открываю глаза, с закрытыми веками сидит только Лен. «Тысяча пятьсот метров», – сообщает альтиметр.

Из кабины видны тёмные горные вершины. Чем ниже мы спускаемся, тем зеленее они становятся. С этой высоты я отчётливо вижу, что имел в виду отец, объясняя приливный захват на Сагане.

Он поднимает Хавьера и сажает его к себе на колени.

– Саган вращается вокруг своей оси за то же время, что и вокруг своего красного карликового солнца.

– Значит, там всегда солнечно? – спрашиваю я.

– Не так, как на Земле, – отвечает он.

Ниже небо напоминает мне сумерки в Санта-Фе.

«Четыреста метров».

– Карликовое солнце Сагана намного меньше, но оно так близко от планеты, что создаёт приливный захват, – говорит отец. – Для нас не очень жарко, но настолько тепло, что растопит воду с холодной стороны.

Он смеётся, будто это шутка для избранных, которую поймут только ботаны.

– Мы, конечно, не будем путешествовать на тёмную сторону планеты, но зона, где будем жить, очень нам подходит.

– Прямо сказка про трёх медведей, – вступает Хавьер.

Папа улыбается и щиплет Хавьера за нос.

– Поэтому Саган называют «планетой Златовласки».

Далеко на востоке белеют снежные вершины в тени тёмной стороны Сагана. Всё, как говорил папа.

«Двести метров».

Однако прямо под нами на постоянно солнечной стороне пологом нависла пышная растительность джунглей с огромными листьями времён Юрского периода. Рядом лежит бирюзовое озеро, цветом, как океан на Филиппинах, который я видела на картинке. Если вся приливно-захватная пригодная для жизни зона выглядит так, я не представляю более красивого нового дома для людей.

«Сто метров».

Я осматриваю деревья, выискивая следы опасных хищников. С деревьев свисают листья в форме слоновьих ушей размером с наш шаттл. В такой листве может запросто укрыться тираннозавр рекс.

Я вдруг понимаю, почему может пригодиться аэрозольный гербицид, и воображаю, что скрывается под гигантскими зарослями, и даже жалею, что они не подумали об этом до того, как посылать нас на поверхность.

А то, не колеблясь, оторвала бы отслеживающий монитор и убежала. Приземление на автопилоте ещё безобразнее, чем когда я впервые сама сажала аэрокар. Несмотря на ужасную посадку, нам удаётся выжить.

Дверь открывается, и шаттл наполняется мерцанием сумеречного неба.

Рыжий и Пушинка уже отстегнули ремни и хватают своё оборудование. Лен тянет время, притворяясь, что ремень безопасности застрял. Опускается трап для выхода из шаттла, я тоже собираю сумку для образцов.

Склянки звенят у меня в кармане, я пытаюсь твёрдо стоять на трясущихся ногах.

Я шагаю к двери, чтобы присоединиться к Рыжему и Пушинке, которые разглядывают новую планету.

В метрах тридцати от нас лежит огромное, как пустыня за домом Литы, озеро. Над поверхностью вместо пыли и перекати-поля собирается туман. Вода тихо плещется о берег, тёплый ветер с запада дует на высокие, как Гиперион, деревья с листьями, похожими на слоновьи уши. Стволы деревьев клонятся к востоку.

В том направлении, на тёмной стороне планеты, ледяные горы Сагана.

На противоположной стороне озера с отдалённой скалы льются потоком три водопада разной высоты. Там ледяной поток с восточных снежных вершин встречается с солнцем и выливается в реку, питающую ледниковое голубое озеро. На ветру раздаётся стрёкот, похожий на мелодию цикад.

Над горизонтом лежит огромная луна, а другая, наполовину меньше, порхает за ней, с любопытством выглядывая из-за плеча большой, как младшая сестра. Над ними и за ними мерцает жёлтым на фоне бледно-фиолетового неба планета в кольце. А высоко над всеми смотрит с высоты красный карлик, как говорил папа. Он не так ярок, как земное солнце, но и джунгли, и озеро греются в его золотистом сиянии.