Последняя смерть Дельфина

— Дельфин — эдакий неприкаянный аборигенишка, который оказался весьма полезным, а иногда и незаменимым винтиком. И здесь. И тут. И там. Чудеса… Он построил эффективную систему контрабанды через Волгу. Мы неоднократно перехватывали грузы, задерживали сообщников, вводили тотальное патрулирование береговой зоны, но поток наркотиков и оружия не иссякал. У нас нет достаточных оснований, чтобы впаять ему, — Звонарев постучал по улыбающейся фотографии Дельфина. — хотя бы пять-десять лет. Чтобы его забыли. Конечно, сфабриковать можно что угодно. Можно переломать ребра в подворотне. Не хотелось давать лишних козырей сторонникам Климова. А таковых немало. Пусть Вас не вводит в заблуждение его невинный вид. Прежде чем выдвинуться в бугры, ему пришлось убрать с полдесятка конкурентов. Он неплохо знает кинематограф, литературу Советского Союза и России, — Звонарев давно обратил внимание, что слово Россия всё чаще произносится с печальной интонацией, как Голгофа или Освенцим. — Миротворец нынче любознательный пошел. Ему не только на шее посидеть, но еще и руками потрогать, где он, почему, кто под ним, что у него в душе, — Звонареву было плевать на недовольные взгляды Штефана — в ближайшее время никто не рискнет ликвидировать начальника следственного комитета. Увольнения Звонарев давно не боялся. Даже желал. — Дельфин с честью закрывает все эти запросы — от Пушкина до Быкова[32], от Грибоедова до Терехова[33], от Эйзенштейна до Михалкова, от кокаина до Чайковского. Он готов дать вашим воякам (Штефан вновь поморщился) ровно то, что те переварят. К великому сожалению, любознательный миротворец потом задаётся каверзным вопросом — «какого рожна он здесь, у берегов Волги — матушки». Тем, кому по барабану, где он и зачем, Дельфин переправляет из Большой России (Штефан скривился пуще прежнего — духовные отцы ВВФ не переваривали неофициального названия Российской Федерации) шишки, транквилизаторы, альбомы репродукций Рериха, поставляет баб.

«Я и сам как миротворец-интеллектуал всё чаще задаюсь вопросом «зачем». Зачем?! — сознался себе Звонарев. — Я остался потому, что из всех знакомых только я считаю нашу Спасскую башню[34] — самым красивым архитектурным памятником? Из-за этого не уехал, когда «началось»?»

Этому «началось» за пять лет придумано масса объяснений и названий по ту и эту сторону Ла-Манша. Существовала тысяча и одна теория образования Великой Европейской Федерации. Звонарев, не желавший мириться с безжалостными фактами, коллекционировал самые внятные версии. Больше всего ему нравилось объяснение № 1 в его электронной картотеке, названное «Великая Геополитическая Провокация».

Саму историю «раздела Земли Русской» Звонарев излагал пунктиром.

«Глобальная экономическая система окочурилась, о финансовых и товарных рынках беседовали только сюрреалисты, курсы валют стали виртуальным посмешищем, котельные топили пенсионными накоплениями, экономики даже самых перезревших в развитии стран, пошатываясь, падали на колени, вспыхнули десятки региональных конфликтов, кукловодам всех мастей пришлось искать внешних врагов, из рукава выхватывались претензии разной степени адекватности — у США к России, Китаю, Мексике. У Германии к Турции, Греции, Великобритании. У России к США, Евросоюзу, Латвии.

Война всех против всех была настолько неизбежна, что большинство землян планировали свою жизнь, отпуск, работу, ремонт, детей, все легче и легче рассуждая «успеть бы до мобилизации», «а возвратимся мы через нейтральную Швейцарию».

Военные учения НАТО у границ России всё более напоминало не качание мускулов, а час Х.

Ноты протеста, в которых не указывалось о дате начала военных действий, дипломатические ведомства спускали в сортир, предварительно поржав всем коллективом. Дипломатов держали на работе из-за пожизненной благодарности за то, что они смогли согласовать многочисленные моратории на использование ядерного оружия в грядущих (неизбежных!) военных действиях.

Формулировки мораториев потрясали: «… в связи с нарушением … принципов… мы не можем оказаться от мер военного воздействия но…, но из соображений гуманности…». Мороз по коже!

Население делало запасы, политики играли желваками, чрезвычайное положение в регионах превентивно объявляли и снимали. Кавказ разгорался и остывал. Пасынки НАТО бряцали оружием. Все ждали, что же послужит последней каплей. И вдруг произошло ЧУДО.

Как только не обзывали ЕГО аналитики — ЧМО (чрезвычайные меры опасения), ТУПО (территориальные уступки потенциальным оккупантам) и даже храбрые ультрасовременные инициативы