Последние дни Амвелеха (СИ)

— Да. Не они нажимали на кнопку запуска, но обстановка была накалена до предела, поэтому всё, что пришлось сделать — это пообещать одно и то же самым сильным державам и указать на ущемление интересов противоположной стороной. Наши предки бросили кость двум голодным псам, и те разорвали мир.

Айзек опустил голову. На губах появилась злая, обреченная усмешка.

— «Богоизбранный народ». «Те, кто говорит с Господином», — сказал он без всякого выражения. — Наша вера оправдывает и порабощение других народов, и даже уничтожение всего мира. И всё только потому, что мы имеем доступ к аргону-хюлэ.

— Не только, Айзек. У нас есть тексты. Пророчества. Только мы знаем, что нужно делать. У нас есть Завет! Мы сможем возродить человечество, влить в него новые соки, повернуть к Порядку и Закону! — голос архонта налился силой. Абрахам остановился перед кроватью сына, нависая над ним, как скала, но Айзек слишком устал, чтобы испугаться. Юноша улегся на спину и уставился в потолок. Не шевелясь, он вглядывался в переплетения загадочных трубок и словно не замечал замолкшего вдруг жреца.

— Элизар, открой верхний иллюминатор. Я хочу увидеть небо, — сказал Айзек, нарушая тишину, даже не подумав о том, что подобное пренебрежение может оскорбить отца.

Тяжело вздохнув, Абрахам сказал неожиданно мягко:

— Я не оправдываю поступки нашего народа, Айзек. Быть избранным не означает быть во всём правым. Но судьбу мира уже не перекроить, всё, что остается нам — следовать завету, — он коснулся лба сына теплой ладонью и взъерошил его мягкие кудри. — Я не хотел причинить ему вред. Я беспокоился.

Айзек понял, что отец говорит об илоте. Что-то больно кольнуло в груди, когда он почувствовал прикосновение. Он взглянул на Абрахама с надеждой, что, быть может, еще можно что-то исправить, вернуть утраченное доверие, но вспомнив о костях Хэйгар, он отвел взгляд.

— Я боялся за тебя и нашу миссию.

— Ему можно доверять, отец, — ответил Айзек с пренебрежением, и, к его удивлению, Абрахам с ним согласился. Что-то изменилось в их отношениях после того, как он рассказал о своем видении. Абрахам стал прислушиваться к его словам, но не потому, что увидел в нем равного себе. Это было нечто другое. В его обращении появились трепетность и настороженность, словно он, Айзек, стал некой ценной реликвией. Священным сосудом, который он боялся разбить раньше положенного срока. — Совсем не обязательно заставлять Элизара следить за ним день и ночь. Мы причинили ему куда больше вреда, чем он нам.

Абрахам отнял руку от волос сына и обернулся. Глаза илота были закрыты. Он дышал ровно и глубоко, будто спал, но спустя несколько секунд лицо скривилось от боли. Илот пошевелился и открыл глаза. Абрахама это ничуть не удивило.

— Я не хотел мешать, архонт, но раз разговор зашел обо мне… — илот посмотрел прямо на Абрахама. — У вас есть все основания мне не верить, но Айзек прав, я не желаю вам зла. Простите, что обращаюсь к верховному жрецу Амвелеха в такой неподобающей манере: что-то мне подсказывает, что встать я не в силах.

Айзек приподнялся на локте, взглянул на илота, и улыбнулся. Улыбка вышла жалкой, но искренней.

— Я согласен на неусыпное наблюдение дулоса, если вас это успокоит, — илот закинул руки за голову и снова скривился от боли. — Ох. Что это было? Я чувствовал себя мёртвым. Будто заживо похоронили. Чертовски неприятное чувство.

— Первый уровень Азимова запрета снимается, чтобы остановить человека, но не убить, — Абрахам смотрел на Аарона, выставив трость вперед и опираясь о нее двумя руками. Борода его колыхалась. — Мне очень жаль, я неверно оценил ситуацию.

— Я понимаю, архонт, и не держу зла.

Абрахам кивнул.

— Доброй ночи. Завтра будет тяжелый день. По моим подсчетам к утру мы достигнем подножия гор.

— Будьте нашими гостями, архонт. Если вы направляетесь к Хар а-Мóриа, наше поселение как раз у вас на пути. Те, кто там живет, называют себя учениками Серуха. Вам знакомо это имя?

Абрахам направился было к выходу, но слова илота заставили его остановится. Он бросил на Аарона взгляд, затем опустил глаза и погладил рукоять трости.

— Он жив? — спросил Абрахам. Илот отрицательно мотнул головой. Подняв руку к лицу, архонт разгладил бороду. — Он был моим другом. Тридцать лет назад. Ты заинтересовал меня, илот, будет утро, будет и решение. Поговорим обо всём завтра. Доброй ночи.

Когда архонт ушел, Айзек бросил взгляд на дежурившего у двери Элизара и впервые в жизни подумал о том, что он может передать любой их разговор отцу, стоит тому попросить. Тот, кто живет согласно программе, плохой друг тому, кому есть, что скрывать. Откинувшись на подушку, Айзек посмотрел на черное звездное небо. Даже через узкий люк оно казалось далеким и огромным. Раньше он видел такое только в Нэосе и Сети.

— Ты ведь не ответишь мне, Аарон? — подал он голос через некоторое время. — О том, кто ты. И что означает «дитя Колодца»?