Последние дни супермена

— Я брошу тебя первым! — заорал Супермен, выскакивая из спальни, на ходу застегивая свои новые-старые, черные, вчера приобретенные брюки и пытаясь поймать девчонку, может быть, для того, чтобы отшлепать ее по белой английской попке, или, может быть, чтобы просто помять в наказание за наглость.

— Ой, ой, бастард, не бей маленьких! — завизжала Алис-демагог. — Police! Police! Старый извращенец пытался меня изнасиловать. Мсье агент, арестуйте его. Он показал мне член… Да-да, мсье агент, красный член. Распахнул пальто и показал член. — Девчонка приговаривала все это, в то время как настигнувший ее Супермен пытался, свалив ее на кресло, задрать девчонкин шелк и отхлестать непослушницу. Не тут-то было, она вцепилась в подол своего шикарного взрослого платья, и Супермену пришлось ограничиться несколькими шлепками поверх шелковой попки, после чего он отпустил бэд герл и пошел в спальню забрать оставшиеся части ансамбля.

— Вообще-то я думаю, — произнес он философски из спальни, — ни ты, ни я не успеем бросить друг друга. Алис и мистер Супермен в самое ближайшее время предстанут перед суровым, но справедливым судом французских обывателей. Тебя, моя милая девочка, отправят в исправительно-трудовую колонию для малолетних преступниц… а меня…

— Ты же в прошлый раз обещал, что меня посадят в тюрьму, а там старые лесбиянки-преступницы меня научат всяким страшным и занимательным штукам, — жалобно проныла bad girl,[101] входя в спальню, где Супермен впервые за долгие годы надевал на себя белую рубашку…

— Продумав проблему, я решил, что тебя все же отправят в колонию, а не в тюрьму.

— А тебя — в тюрьму? И нас разлучат? — с неподдельным ужасом заорала Алис. Неподдельный ужас сменился веселым смехом, так как девчонка просто не умела, не могла поверить в серьезность преступлений и наказаний. — Хи-хи-хи-хи, мы сможем переписываться. Роман в письмах…

Генрих верил в серьезность преступлений и наказаний в самой жизни и очень хорошо знал о существовании смерти, но он не стал портить девчонке удовольствие от пинки-пинки-пинк нового платья и похода в ресторан «Ла Куполь», где все эти презираемые Алиской и Суперменом толстые свиньи смогут откусить себе языки, подавиться паштетом или фромажем, увидев молоденькую красивенькую Алиску в пинки-пинки-пинк, в перчатках и с мундштуком и рядом ее очаровательного полуседого бой-френда, который очень похож на актера (Генрих решил за ланчем спросить у девчонки, на какого актера он похож).

Генрих промолчал. Оборвал тюремные разговоры. К тому же Генриху и самому хотелось прийти в большой зал ресторана с девчонкой, которая уж никак не выглядела сейчас как его дочка, и пусть все они там, «tout le monde»,[102] как говорят хозяева этой страны, действительно подавятся, лысые или с бородами, в очках или без, пусть завидуют Генриху Супермену, который, они догадываются об этом, после ланча с хихикающей, наклоняющейся к нему, целующей его в ухо, порочно-молодой, неприлично молодой девчонкой поедет, накушавшись вина, ласкать эту девчонку в самых таких ее молодых, недоступных местах, от которых головы их, лысые головы, кружатся… «Fuck you, Father!»

— Кстати, забыл тебе сказать, ты не видела вчерашней газеты «Либерасьон»? Мы становимся известными, бэби. «Одинокий грабитель находит любовь».

— Видела! Потрясающе! — ликующе проорало розовое существо. — Сестричка показала мне заметку. «Вот твоя мечта, — зло сказала она. — Будешь жить, как ты живешь, — влипнешь в подобную историю». Мне так хотелось напугать ее до смерти, крикнуть, что это я, я, я! Что я уже влипла в историю. Но я удержалась… для тебя, Генри.

— Ты так хорошо ко мне относишься, kid, спасибо, — вежливо поблагодарил Супермен. — Я написал репортеру письмо…

— Левой рукой?

— Нет, по трафарету, простой способ. Я поблагодарил Джей Джей Ди от своего и твоего имени и пообещал ему 22-е ограбление. Если французская почта не забастовала и мсье Джей Джей Ди — истинный журналист, а я верю, что он да, страстный журналист, в сегодняшней газете, может быть, появилось мое письмо…

35

Нет, письма за подписью «Супермен» в газете не было, сколько они ни ворошили «Либерасьон», впрочем, Генрих и девчонка, поразмыслив, пришли к выводу, что одного дня, по-видимому, оказалось недостаточно для того, чтобы письмо достигло адресата и чтоб еще его поместили в газете.

— Завтра появится твое письмо, Супермен, — утешила девчонка папу Генриха, чье произведение не напечатали так быстро, как ему хотелось. Впрочем, за свою жизнь Супермен написал немало писем в газеты, и очень немногие из них были напечатаны. Супермен привык, потому огорчился только на мгновение.