Последние дни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа

Синедрион, при всей злобе на Иисуса Христа за посрамление членов его перед народом, почел за лучшее молчать до времени и не предпринимать против Него явного насилия. Мнимое великодушие это было вызвано страхом перед народом, любившим Иисуса. Между тем, оскорбленная гордость книжников не могла и на малое время оставаться в совершенном бездействии; в несколько минут составлен против Богочеловека новый план, изобретателями и исполнителями которого были, как легко предугадать, фарисеи (Мф. 22, 15). Узнав, что Он продолжает беседовать в храме с народом, лицемеры согласились подослать к Нему несколько человек из своих единомышленников, чтобы уловлить Его в каком-либо слове. Всем известная свобода слова и откровенность, с которой Иисус Христос всегда высказывал Свои мысли, были порукой их успеха. Требовалось только выдумать вопрос, столь же благовидный, как и опасный, и предложить его так, чтобы не обнаружить цель, с которой его предлагают. Подобный вопрос напрашивался сам собой — это был вопрос о податях, которые в продолжение двадцати лет (со времени превращения Иудеи в римскую провинцию) выплачивались кесарю и волновали ум и совесть иудеев, а для некоторых неблагоразумных патриотов (напр., Иуды Галилеянина с его сообщниками) были поводом к кровавому восстанию против римлян. Несмотря на провал и тяжелые последствия этого восстания, большая часть народа, руководимая внушениями фарисеев и собственным самолюбием, до сих пор считала, что подати, выплачиваемые римлянам, — результат незаконного притеснения и противны духу Моисеевой религии. Для израильтянина, думали, обязанного признавать царем своим одного Иегову, должна существовать и одна законная подать, собираемая для храма Иеговы (Ис. 30, 12–16). Инако мыслившие (иродиане и часть саддукеев) не имели поддержки в народе и причитались к отступникам, увлеченным на сторону язычников выгодами или страхом. Об этом-то предмете и было решено спросить Иисуса. Кто действовал, как Мессия, Тот, казалось, должен был решить всеми предлагаемый и никем не решенный в полной мере вопрос о подати; тем более, что с пришествием Мессии все ожидали перемены своих отношений с римлянами.

Фарисеи, конечно, надеялись услышать от Иисуса Христа ответ, враждебный римлянам, ибо думали, что Он, в качестве Мессии, ищет земного царства и для этого будет содействовать освобождению народа, не желавшего платить римлянам подати. Но в таком случае ответ Иисуса Христа был бы самым сильным предлогом для фарисеев, чтобы обвинить Его перед римским прокуратором. Запрещать или называть несправедливыми подати, выплачиваемые римлянам, значило в глазах последних быть возмутителем общественного покоя. За это преступление римские прокураторы тем строже и охотнее наказывали, чем труднее было приучить иудеев, подобно прочим народам, к платежу податей. Впрочем, фарисеи ничего бы не потеряли и в том случае, если бы Иисус Христос, паче чаяния их, ответил на вопрос о податях в пользу римлян: через это Он Сам отвратил бы от Себя народ, который никак не мог представить, чтобы Мессия повелел ему когда-нибудь платить подать язычникам. Третьего варианта ответа на вопрос о податях фарисеи, вероятно, не нашли; и действительно, его нелегко было представить.

Для большего успеха в своей хитрости фарисеи пригласили с собой иродиан. Секта это, отличавшаяся склонностью к языческому образованию и нравам, во многом была не согласна с фарисеями, излишне приверженными ко всему отечественному: в отношении к податям именно иродиане утверждали противное всеобщему мнению, почитая их законными. Но из-за своей оппозиции они и были теперь полезны для фарисеев — в том случае, если бы Иисус Христос, как надеялись, не одобрил податей. Самим фарисеям обвинять Его перед римским начальством в этом патриотическом поступке значило бы навлечь на себя ненависть народа, любовью которого фарисеи весьма дорожили; иродиане же могли это сделать без всяких неприятных для себя последствий. Притом обвинение со стороны иродиан, как царедворцев, преданных Иродовой фамилии, а следовательно, и кесарю, оказало бы гораздо больше действия на римского прокуратора, имевшего много причин не доверять фарисеям в их усердии к римлянам.

Искусителями были выбраны ученики фарисейские (Мф. 22,16), чтобы не вызвать подозрений. Им было велено вмешаться в толпу народа, окружавшего Иисуса Христа, и притвориться благочестивыми и внимательными к Его учению. Поступив таким образом, молодые лицемеры после нескольких неважных вопросов повернули беседу с Христом в нужную сторону. «Учитель, — так начал один из лицемеров, — нам хотелось бы особенно узнать Твое мнение об одном предмете. Почти никто не говорит о нем откровенно; но мы знаем, что для Тебя правда выше всего; Ты никогда не смотрел на лица и не страшился опасностей, учил истине, как должно Учителю Израилеву».

(Такая лесть уже сильно выдавала себя перед Господом, Который не любил похвал.)