Последние войны

«Шикотан, Итуруп, Хабомаи – захотели?» – мысленно спросил Сергей, с усмешкой вспоминая, как он приехал в Токио, а там по городу разъезжало несколько микроавтобусов. На крышах у них были установлены громкоговорители, и оттуда раздавался надрывный голос, который требовал, чтобы Россия вернула Японии северные территории. Сергей в ту поездку был в главном офисе TBS. Люди там работали приветливые и понятливые, кланялись и кивали, здороваясь, и старались помочь, если возникали какие-то проблемы.

«Ща получите по самый Шикотан и Итуруп».

– Парни, ну что вот вы делаете? Воду надо экономить, вы здесь не одни, – начали переговоры с японцами собравшиеся.

– Ах, воду экономить? – хлопая глазами, отвечали японцы, – хорошо.

Конфликт был исчерпан. С той поры японцы исправились. Больше конфликтов из-за душа не возникало.

Никто не знал – платит ли Министерство иностранных дел зарплату баче или он работает только за еду, поэтому многие считали своим долгом дать ему бумажку достоинством в десять тысяч афгани. Просто бумажек меньшего достоинства не было. Расплачивались за работу, не считая деньги, а меряя их количество сантиметрами, ведь поменяв 300-400 долларов, можно было забить такими купюрами целый рюкзак.

В караван-сарае обитало пара сотен журналистов, и если каждый из них дал мальчику деньги хотя бы один раз, а Сергей знал, что некоторые делали это чуть ли не каждый день, то парень на этой работе сильно поднялся, сколотил себе по местным меркам целое состояние и уж точно мог себе позволить купить на базаре новые сандалии, но предпочитал все-таки ходить босиком. Так у него был более жалостливый вид, и он мог рассчитывать на большие чаевые. Но скорее всего он делился с местными криминальными авторитетами, то есть с папиками, которые его крышевали.

Третьим пунктом в ознакомительной экскурсии Сергея значилась столовая, куда три раза в день привозили ведро риса, ведро подливы с кусочками мяса и картошки, и еще чайник с чаем, но заваривали его из местной воды, такой же желто-бурой, какую привозил мальчик для душа. Она и без заварки цветом своим напоминала чай. Некую смесь каркадэ и китайского зеленого, настоянного на недельной свежести носках. Вот только не стоило эту воду пить, если не хочешь, чтобы желудок твой скрутило.

Большинство чай заваривало из привезенной с собой воды и на привезенных примусах. Для них еще надо было раздобыть бензин. Покупали его на местном базаре. Его продавали либо в канистрах, либо наливали из огромных 200 литровых бочек. Оставалось непонятным – откуда его везли. Видимо с какого-то подпольного завода. Этим бензином заправляли даже зажигалки, вот только в генераторы заливать его опасались. Бензин был отвратительного качества, даже не 80-й, на котором когда-то ездили «Запорожцы», а 58-й, если такой вообще существовал. На нем плохо работали и примусы и зажигалки, а генераторы, привыкшие к более качественному бензину, наверное, отравились бы, как травятся и глохнуть хорошие машины, если в них залить не качественный бензин.

У каждой группы, а то и у каждого журналиста был спутниковый телефон, который иногда надо было подзаряжать, как и аккумуляторы к камерам, и кучу всяких других электронных приспособлений. Генератор, без дополнительной нагрузки, урчал, как зверь, который спит и переваривает еду, но как только к нему присасывалось несколько пиявок, сосущих электричество, он начинал кашлять, как подавившийся человек, и казалось, для того чтобы он вновь нормально заработал, его надо несколько раз шлепнуть. Пиявки заряжались по несколько часов. В генераторах было всего по три розетки, и на всех страждущих получить немного электроэнергии их не хватало. Приходилось даже по ночам дежурить, чтобы никто не вытащил твой зарядник и не вставил вместо него свой, а то так однажды так и случилось с Игорем. Кто вытащил зарядник – он выяснить так и не смог, но аккумуляторы для камеры не зарядились, снимать было нечего и пришлось побегать по коллегам, пока они не разъехались на съемки, выклянчивая заряженный аккумулятор до вечера.

За каждый из столов, стоявших на улице, могло уместиться человек пятнадцать-двадцать. Есть приходилось из железных мисок и железными ложками или вилками, которые мыли мутной водой из арыков. Надо иметь луженые желудки и вместо желудочных соков там должна плескаться кислота, как у Чужого, чтобы после такой трапезы не слечь от дизентерии.

Ведра с едой ставили прямо на стол, а потом каждый набирал в плошки столько, сколько ему было нужно, и мог есть здесь же за столом или идти в свою комнату. Тут же на столе лежали горы лепешек.

Какое-то отталкивающее от всего этого чувство было, точно в свинарнике оказался. Рис то был только со специями, так что он не вызывал никаких опасений, но вот в качестве мяса и подливы Сергей сильно сомневался. Не хотелось ему есть это варево.

Итоги разведки были неутешительными. Здесь не жить приходилось, а выживать, да еще ко всему прочему, скоро придется делать сюжеты для редакции.