Последний атаман Ермака

— Моя быстрее полетит! — приходя в азарт боя, зло бросила Марфа, оттянула тетиву со стрелой и разжала пальцы. Один из ногаев, который только что выпустил зажженную стрелу, стоя на месте, торопливо поджигал от дымящегося фитиля новую, но стрела Марфы ударила ему в грудь, пробила кожаный доспех и всадник с луком и дымящей стрелой медленно повалился на землю, под ноги взбрыкнувшего солового[28] жеребца.

— Молодец, Марфуша! — только и успел похвалить жену Матвей. — Казаки-и, изготовсь к стрельбе! Целься получше! Пали!

Второй залп получился более успешным. Ногайские всадники, чтобы зажечь стрелы, волей-неволей принуждены были останавливать коней, на какое-то время бросать поводья, и это давало возможность казакам прицеливаться гораздо точнее.

— Ага-а, басурмановы дети! — кричал неподалеку от атамана восторженным голосом Митяй. — Хорош казацкий горох, да грызть тяжко! А мы вам еще жменьку такого горошка подсыплем!

Несколько десятков сбитых пулями коней неподвижно рухнули вместе со всадниками на взрытую копытами землю, другие, получив раны, вскидывались на дыбы и, не слушаясь поводьев, неслись в разные стороны, а к Кош-Яику вновь устремились сотни огненных стрел. Задымилась сухая трава на валу, в городке слышны были крики — там резервная сотня Ортюхи Болдырева вместе с женщинами, стариками и подростками гасили горящие стрелы на крышах казацких изб, сараев, навесов для скотины. Мальчишки проворно вскарабкивались на деревья и палками сбивали впившиеся в ветки стрелы, чтобы от них не начали гореть деревья. Случись такое, в городке трудно будет найти укромное от пожара место.

— Заряжай пищали, казаки! Гляди, от войска новые зажигальщики вот-вот поскачут!

Для Марфы времени, когда первый отряд ногаев выпустил стрелы по Кош-Яику, хватило для того, чтобы прицелиться и спустить тетиву пять раз. И только две стрелы попали коням не в смертельные места. Марфа положила очередную стрелу на кибить[29] лука, внимательно следила за поведением степняков. На помост поднялся посланный Ортюхой Болдыревым отрок, вихрастый, с потным лицом и мокрым подолом рубахи из домотканого серого полотна.

— Атаман Матвей, есаул Ортюха сказать велел, что в городке пожара не учинилось!

— Как люди? Нет ли стрелами битых? — уточнил Матвей, зная, что на Кош-Яик было пущено до полутора тысяч стрел, хотя добрая треть их упала либо у частокола, не долетев, либо застряла в густых ветках могучих осокорей.

— Немного есть, атаман Матвей, — торопливо выговорил отрок, с опаской посматривая в степь, где ногаи явно готовились к новому нападению. Те, кто уже был у берега, похватали убитых и раненых и отъезжали прочь, освобождая место для тех, кто выстраивался в широкую линию с дымящимися фитилями в руках.

— Кто да кто? — уточнил Матвей, заряжая вслед за первой и вторую пищаль. То же самое делали на помосте и остальные казаки.

— Казацкого десятника Сильвестра стрела в спину до смерти поранила, когда он с крыши навеса над сеном стрелы скидывал, его казаки с крыши мертвым сняли… Трех ребят стрелами на дереревьях поранило, это когда они полезли гасить горящие стрелы, да одну женщину в голову стрелой до смерти убило. Она стрелы водой у своего сруба обливала из ковша. Навес для овец сильно погорел, но сами овцы целы, их в другое место перегнали, ближе к реке Илек…

— Атаман, ногаи наметом иду-ут! — прокричал глазастый Митяй. На этот раз степняки применили другой маневр — запалив туго скрученные тряпочки на стрелах, они на скаку вереницей проносились по краю речного обрыва и не останавливаясь, пускали стрелы в сторону острова.

— Бейте их метко! Не дрожать рукой! — кричал Матвей, и сам два раза выстрелил из пищалей. Не оборачиваясь, велел молодому казачку-отроку заряжать пищали. — Марфуша, будь осторожнее! — Матвей вздрогнул, когда рядом с головой жены в затесанный конец бревна тупо ударила стрела. От тряпочки, смоченной бараньим жиром, по дереву вниз потекли горящие капли. Матвей выхватил саблю, на миг кинул взор — не летит ли в его сторону еще одна стрела? — сбил первую с бревна, и она упала на склон вала, продолжая гореть на земле, выделяя черный вонючий дым.

— Я к вам! — неожиданно послышался за спиной звонкий гортанный женский голос, и рядом с Марфой объявилась раскрасневшаяся от быстрой ходьбы Зульфия. В руках у нее был небольшой татарский лук, за спиной на ремне колчан, туго набитый стрелами с черным оперением.

Митяй не удержался от шутки, забивая пулю в ствол пищали и легонько покачивая в удивлении головой:

— Теперь князь-хану и вовсе будет хана! Вона, две богатырши супротив него встали! — И невесть с чего добавил громко: — Гори кабак с целовальником, а казак спасай усы!

Зульфия без обиды молодому казаку довольно резко ответила:

— И у козы не только вымя, но и рога на голове! Поглядим, Митя, чей глаз острее!

Матвей удивился, что Ортюха отпустил жену на помост, но говорить лишних слов не стал, только посоветовал строго:

— Следите за чужими стрелами! Они дымный хвост за собой оставляют! Не приведи бог… — не договорил, поднял пищаль и прицелился — всадники были близко.