Последний дом на Никчемной улице

– Это все кошка, – отвечаю я, – у нее сейчас трудный период. (Когда кладу ее в ящик, так и норовит разодрать мне лицо и без конца орет.)

– Ну, как дела? – спрашивает он.

– Отлично, – отвечаю я. – От таблеток мне лучше. Только заканчиваются они слишком уж быстро. Я подумал… Может, мне лучше не брать их непосредственно у вас, а взять рецепт и получать лекарство в аптеке?

– Можно обсудить вопрос увеличения дозы. Но я предпочел бы, чтобы таблетки вы брали все же у меня. Да и потом, в аптеке за них придется платить, а вам ведь этого не хочется, так?

– Думаю, нет, – отвечаю я.

– Вы записываете чувства в дневник? – спрашивает он.

– Ну разумеется, – вежливо говорю я, – все это просто замечательно, ваши советы мне очень помогли.

– Дневник помог вам выявить те или иные триггеры?

– Ну… – звучит мой ответ. – Меня очень беспокоит кошка.

– Та, которая лесбиянка?

– Ну да. Она постоянно трясет головой и дерет когтями уши, будто в них что-то застряло. И ей, похоже, ничего не помогает.

– И вас от этого охватывает чувство беспомощности? – произносит человек-жук.

– Ага, – отвечаю я, – не хочу, чтобы ей было больно.

– А предпринять что-то вы можете? К примеру, сводить ее к ветеринару?

– Э нет, – говорю я, – не думаю, что в ветеринарной лечебнице ее кто-то сможет понять. Никоим образом. Она ведь очень специфичная кошка.

– Но откуда вы можете это знать, если не хотите даже попробовать, а?

– По правде говоря, – слетают с моих губ слова, – я размышлял кое о чем другом.

– О чем же?

В его взгляде вспыхивают предвкушение и надежда. Мне чуть не становится плохо. Как же долго он ждет, когда я себя чем-то выдам.

– Помните, я рассказывал вам о телевизионном шоу про мать и дочь?

Он согласно кивает. В руке человека-жука неподвижно замирает ручка. Его глаза превращаются в два плоских, голубых кружка, устремленных на меня.

– Я все еще его смотрю. Сюжет там в последнее время усложнился. Понимаете, у той злой девочки, что все пытается убить мать, оказывается, есть… скажем так, вторая натура.

Человек-жук не шевелится, в упор глядя на меня, и медленно произносит:

– Такое действительно бывает. Хотя редко и совсем не так, как в кино.

– Но этот фильм не такой, как другие, – говорю я.

– Мне казалось, вы говорили, что смотрите не фильм, а телешоу.

– Совершенно верно, это действительно шоу по телевизору. И вот дочь в нем обычно девочка, но в некоторые моменты становится совсем… другой.

– Словно в ней заявляет о себе другая индивидуальность? – спрашивает он.

– Ну да, – отвечаю я, – будто она не одна, а их двое.

Если по правде, то даже два совершенно разных вида, но ему, думаю, я и без того уже сказал достаточно.

– Думаю, вы сейчас говорите о диссоциативном расстройстве личности, сокращенно ДРЛ.

Диссоциативное расстройство личности. Звучит как сломанный телевизор или стереосистема. А к Лорен никакого отношения не имеет.

Человек-жук пристально смотрит на меня, и я понимаю, что едва слышно бормочу про себя. Ему это наверняка кажется странным. Я твердо смотрю на него.

– Интересно. Даже очень.

– Раньше эта патология была известна как «раздвоение личности», – продолжает он, – ДРЛ новый термин, хотя до конца мы его по-прежнему не понимаем. В своей книге я уделяю данной проблеме огромное значение. По сути, можно даже сказать, что весь этот труд…

– Так что же мы в этой патологии понимаем? – спрашиваю я, не давая ему уходить далеко от темы, потому как по опыту знаю, что о своей книге он может говорить без конца.

– Скорее всего девочка в вашем телешоу систематически подвергалась физическому или эмоциональному насилию, – говорит он, – в итоге ее разум разделился на несколько частей и, чтобы справиться с травмой, образовал новую индивидуальность. Довольно красиво. Элегантная реакция умного ребенка на страдания.

Он подается вперед. В его глазах за стеклами очков вспыхивает блеск.

– Я прав? В этом вашем шоу вы видели насилие?

– Не знаю, – звучит мой ответ, – вполне возможно, я пропустил эту часть, когда ходил за попкорном. Так или иначе, но мать понятия не имеет, как решить этот вопрос. А что могли бы посоветовать ей вы? Как профессионал?

– В этом отношении существуют две научные школы, – отвечает он, – первая ставит своей целью состояние, известное как «параллельное сознание».

Затем видит мой взгляд, обращенный на него, и добавляет:

– Задача врача в этой ситуации сводится к тому, чтобы помочь альтернативным личностям, или альтерам, найти способ гармонично уживаться друг с другом.

Я едва сдерживаю смех. Лорен в принципе не способна гармонично с кем-либо сосуществовать.

– Нет, так не получится, – говорю я, – на шоу две эти ипостаси не знают, что в действительности являются одним и тем же персонажем.