Последний дракон

«Хреново девчонка выглядит, – подумал Хук. – Не ту я, наверное, выбрал женщину, чтоб сохнуть».

Но потом Элоди ему улыбнулась, и все сомнения улетучились.

– Констебль Хук, – произнесла она. – Очнулись, слава Всевышнему.

Ридженс был не настолько туп, чтобы не узреть в ее благодарности богу подтекст; это фигура речи, чистой воды. Однако есть масса примеров, когда благодаря травме отношения таки вспыхивали. Может, сейчас случится то же самое.

Элоди залила ему немного воды в пересохшую глотку, и когда Хуку этих возлияний хватило, он спросил:

– Насколько я вырубился?

– На всю ночь, – ответила Элоди, – и почти все утро. Храпели как боров. Никогда такого рева не слышала.

«На прочность меня проверяет, – решил Хук. – Люди борзеют, легко пнуть того, кому хреново».

– Осторожней, сестричка, – сказал он негромко, но с долей резкости. – У хранителей порядка тоже есть чувства.

Элоди отступила.

– Простите, констебль. Не хорошо это, так себя вести у постели больного.

– Зависит, конечно, от постели, – заметил Хук и на этом остановился. На следующей неделе, может, если пронесет буря с Карнаханом, прокатится к лачуге Элоди, отблагодарит как следует.

– Звонки мне были? – спросил констебль потом.

– Нет, но я набрала Лори, – ответила Элоди.

Хук заворчал. Лори звали секретаршу, которую он делил с мэром Шайном. Пети-Бато позволить себе еще одну не мог, так что, по правде, всей своей бюрократией Хук занимался сам, но Лори дежурила на телефоне по утрам в будни. Чаще всего.

– И как она, соскучилась по мне?

– Лори интересовалась, где вы, и я сказала, что вы отдыхаете тут после змеиного укуса. На посту ничего особенного. Лори говорит, вчера ниже по реке что-то грохотало – наверное, болотных крыс динамитом глушили.

«Динамитом глушили, – подумал Хук. – Епт, да эти люди сами себе все и объяснили».

– Я сказала, вы не выйдете еще как минимум несколько дней. Может, неделю.

– Неделю? Некогда мне тут неделю отлеживаться.

Что было правдой. Хук чуял, что время – ценный ресурс, которого сейчас в избытке у него не водилось.

Как он видел ситуацию: Айвори отправляет его в байу, свершить малость болотного правосудия над Уиллардом Карнаханом. Что для Айвори вполне имеет смысл, ведь Хук – его человек на воде. Но затем новоорлеанский шеф решает укрепить хватку на Ридженсе и отправляет шпиона снять видео, как тот выполняет работу.

Спутанный, мать его, клубок, подумал Хук.

И, значит, из всей этой ситуевины вылупилась новая: шпик Айвори или помер, или нехило потрепан, а его шеф знает, что Хук и догадался, и добрался до него.

«Если все-таки Айвори, – размышлял констебль, – хорошо, если не Айвори, то я понятия не имею, по какому следу вести охоту».

Понятие это Хуку следовало иметь, однако, спасибо яду, голова до сих пор трещала. Положение выходило критическое, и лучше б его сгладить. То, что по душу Хука может явиться Айвори, несколько препятствовало Хукову же плану явиться по душу Айвори, а это в его представлении был эндшпиль.

– Вам надо отлежаться, констебль, – продолжила Элоди, пытаясь звучать твердо. – Мы только сняли вас с диализа. Врач хочет еще понаблюдать, на случай, если симптомы вернутся.

Хук сел – что стоило ему существенных усилий.

– Просто помоги мне встать, мисс Элоди. Надо звоночек сделать.

– Я еще даже не рассказала о физиотерапии, – возразила Элоди. – Хотите потерять возможность использовать руку целиком? Потому что этого вы звонком и добьетесь.

– Сунь брошюрку под подушку, – отмахнулся Хук. – Сам о себе позабочусь.

Элоди снова попыталась его переубедить:

– Вам даже ходить не стоит, констебль. В вашем-то состоянии.

Хук свесил ноги с постели.

– Сладкая, да я с сотрясением целый патруль по Эр-Рамади провел, так что, думаю, по этажу точно смогу.

Обращение заставило Элоди малость вздрогнуть, но она его проглотила.

– Вы же ослепнете!

– Ну, в таком случае, – отозвался Хук, – я совершенно точно вернусь в постель.

Девчонка определенно изо всех сил старалась спасти ему жизнь, тут констебль отдавал ей должное. Даже если она не то чтобы по нему вздыхала. Пока что.

«Удвою усилия, – решил констебль. – Может, уложу ее пацана в лазарет на недельку-другую, расчищу дорожку. Но сейчас нужно попробовать взять короля Нового Орлеана под колпак».

Мысли об Айвори подпортили Хуку настроение, и любовь к Элоди Моро вылетела у него из головы.

– Отведи меня к моему телефону, женщина! – рявкнул он, выдернув из руки капельницу. – Я должен заняться делом.

Элоди, у которой хватало дерзости, тут же рявкнула в ответ:

– Ваш телефон, констебль, в шкафчике! Уж тот, кто провел целый патруль по Эр-Рамади, сможет самостоятельно преодолеть пару футов по линолеуму.

Хук прикинул, не врезать ли медсестре здоровой рукой, но передумал. Они все-таки не в темном переулке, а в клинике, и избиение медсестер никогда не смотрелось хорошо в газетах. Посему Хук улыбнулся так ласково, как только мог подобный ему человек, и произнес:

– Мои извинения, мисс Моро. Маленько раздражительный сегодня. Это все, должно быть, яд в организме.