Последний фей

- Где? – недовольная тем, что ее прервали, но снедаемая любопытством более, чем раздражением, повернулась и задрала голову принцесса, пытаясь разглядеть обещанную смешную птичку сквозь изрядно поредевшие под натиском Лесли кусты.

- Вон там, на фоне луны только что видела! – возбужденно сообщила дочка бондаря.

- Летучая мышь, наверное, - оторвавшись на пару секунд от работы, снисходительно предположил дровосек. – Или филин.

- Сам ты – филин, - сообщила ему Грета и показала, пока никто не видит, язык. – Мышь маленькая. Филин – он такой…

Дочка бондаря растопырила руки, втянула голову в плечи, надула щеки, вытянула губы и вытаращила глаза, любезно изображая филина для тех, кто на природе ночью в первый раз.

Принцесса приложила руку к сердцу и навалилась на стену, чтобы не упасть.

- А эта птичка… – исподтишка любуясь произведенным эффектом, продолжила Грета экскурс в орнитологию, - вот такая…

- Только не надо ее изображать, ведьма. Я девушка слабонервная. Как выяснилось. Я сама разгляжу, если она появится, - сухо предупредила Изабелла и снова уставилась в набрякшее невидимыми тучами небо.

- Вот эту ты имела в виду? – ткнул пальцем его премудрие в зависший на несколько мгновений на фоне луны – совсем близко от них на этот раз – черный силуэт.

С которого на ошеломленно открывшую рот принцессу глянули два круглых желтых ока.

Предположение Лесли о филине или даже о летучей мыши было бы подтверждено в эту же секунду и навечно, если бы не крылья загадочной птички.

Вернее, полное их отсутствие.

Там, где у мыши находились бы перепонки, у странного летающего существа были только обтянутые черной кожей кости рук, заканчивающиеся предлинными и претощими крючковатыми пальцами. Тело летуна больше всего напоминало огромное черное меховое яблоко с воткнутыми в него сучками.

Существо моргнуло янтарными плошками-глазищами размером с абрикосы, пискнуло пронзительно – словно гвоздем по стеклу чиркнули, метнулось в открытый лесорубом проход и в мгновение ока исчезло во мраке за спинами людей, обдав их воздушной волной со слабым гнилостным запахом.

- Ч-что… эт…то?.. – слабо шепнула принцесса, оседая по стене.

- Я ж-же… г-говорю… н-не ф-филин… - победно прозаикалась в ответ дочка бондаря.

- Что это было, маг? – нервно нахмурился шевалье.

- Это… - Агафон порылся в анналах памяти и быстро извлек подходящую статью из прошлогоднего курса монстрологии. – Это грабастики. Эндемики Веселого леса.

- От слова «гроб»? – замогильным голосом уточнил Лесли, выставив перед собой топор и настороженно пожирая глазами плотный мрак подземного хода.

- Нет, что ты, - сделал вид, что весело улыбнулся чародей. – От слова «заграбастать». Или «грабить». Мнения монстрологов по поводу энтомологии ономастики этого топонима расходятся.

Уловив из всей речи только «мнения расходятся», дровосек сурово буркнул «Чего еще от них ждать» и с утроенной яростью накинулся на недобитый кустарник – только ветки полетели.

- Никогда таких не видел… - впечатленный мимолетным явлением, покачал головой де Шене и двинулся вперед – оттаскивать с пути нарубленную Лесли растительность.

- А они больше нигде и не живут, - поспешил успокоить его и дам – но большей частью себя – Агафон. – Их привлекают так называемые «места силы», мощные магические поля. Ведут ночной образ жизни. Вьют гнезда в дуплах высоких деревьев[53]. Линяют в ноябре и апреле. Питаются магией…

- Это радует… - пробормотала принцесса.

- …а также листьями, травой, цветами там всякими... тоже…

- Как кролики, что ли? – уточнила Грета.

- Н-ну, да. Кролики. Только воздушные, - с облегчением подхватил идею студиозус, скудные познания которого в области летающей фауны Веселого леса закончились еще четыре предложения назад. - В общем, опасаться тут совсем нечего. Летают – и пусть себе. Ерунда. Мухи. Только в шерсти. Отмахнуться и забыть. И вообще, не волнуйтесь. В этой части леса нет ничего страшнее сих безобидных зверюшек. Факт, доказанный науч... Фу!.. какая вонь…

Его премудрие раздраженно прервал популяризацию своих представлений о летучей фауне Веселого леса, полученных в прошлом году во время ночной заготовки шпаргалок к утреннему экзамену и помахал перед сморщенным, как прошлогодняя морковка, носом рукой.

При первом же движении пальцы его ударились о нечто теплое и пушистое, примостившееся в районе плеча.

Рука чародея замерла. Рот приоткрылся – кричать, или уже поздно?.. Глаза выкатились из орбит и попытались заглянуть за ухо…

- Действительно, запахло очень скверно, - брезгливо изрекла ее высочество, недовольно – и бесплодно – озирая чернильную тьму в поисках неожиданно зафонтанировавшего источника смрада…

И тут над плечом Агафона вспыхнули желтым огнем две абрикосины.

При первых же нотах душераздирающего вокала двух женских голосов и одного мужского дровосек подскочил, выронил топор, метнулся в недорубленный кустарник, не прорвался, отброшенный спружинившими ветками качнулся назад, спотыкнулся о шевалье, повалился, увлекая за собой соперника…