Последний фей

Агафон шарахнулся вправо, влево, вопя, что было сил, на ходу вырвал из кармана волшебную палочку и яростно ткнул в то место, где только что сидела проклятая тварь…

И где теперь каким-то чудом – или злым колдовством не иначе как самого Гавара – оказался лоб принцессы.

Заглядывать ей под косу, чтобы проверить, верно ли старинные стихи описывают сказочную деву – красоту ненаглядную, он так и не решился, да и попробовал бы он только… ибо ярче горящей во лбу звезды пылали только глаза Изабеллы – нездешним человекоубийственным огнем.

- Да как!!!.. Ты!!!.. Посмел!!!..

Его премудрие тихо заскулил, схватился за голову и попытался вжаться в стену.

Грабастик, сделавший свое черное дело и оставивший на прощанье три длинные царапины на левой щеке от своих когтей и еще пять коротких – от ногтей принцессиных, благополучно пропал. Но богатейшая подборка эпитетов в адрес всех идиотских колдунов и их не менее дурацких палочек уносились в освещаемую золотистым светом тьму еще минут пять – пока злополучная звезда не вспыхнула радужными искрами, доведя принцессу до истерики[54], и не погасла совсем.

А еще через пять минут последняя поросль, отделяющая их от воли и ночи, была вырублена под самый корешок, и со смешанными чувствами едва успокоившиеся люди сделали первые шаги наружу, полной грудью вдыхая напоенный терпким предчувствием грядущего дождя ночной воздух.

Тоскливый пронзительный вой, внезапно зародившийся где-то слева и словно прожигающий насквозь длинными ледяными иглами ужаса душу, приветствовал их возвращение на поверхность.

Агафон нервно вздрогнул, споткнулся об обрубок и повалился вперед, в последний миг ухватившись за руку Леса.

Над головой его тут же свистнул топор и посыпались сбитые листья и мелкие прутики.

- Ты чего?!.. – возмущенно воскликнул маг.

- П-под ноги с-смотреть надо!.. - старательно делая вид, что не пытался только что убить неведомое чудище, прыгнувшее ему на спину, сконфуженно рявкнул через плечо дровосек.

Его премудрие ответить не решился из опасения откусить себе язык тихо выстукивающими чечетку зубами.

- К-кто это?.. – пискнула за его спиной дочка бондаря.

- К-то-то большой и голодный, - довольно точно определил студиозус.

- Я… так и подумала… отчего-то… - сипло прошептала Грета.

- А чем он… п-питается?.. – поинтересовалась Изабелла.

- Листьями, травой и цветами? – невинно предположил замыкающий процессию Люсьен.

Молчание самых различных оттенков было ему ответом.

Поверженные ветви мягко пружинили под ногами, скалясь тут и там куцыми культяпками стволиков и распространяя острый аромат свежесрубленного дерева и мятых листьев. Густая зелень, нависавшая над их головами подобием низкого свода, шелестела и колыхалась сердитыми волнами под прикосновением отводящих ее в стороны рук. Осторожно ступая и придерживая мстительно норовящие хлестнуть по глазам ветки, люди молча пробирались к выходу из живого тоннеля, и дыхание их сбивалось и рвалось, не попадая в такт бешено молотившимся сердцам.

Пройдя еще несколько метров по вырубленному Лесом в кустарнике коридору, спасатели неожиданно выступили на открытое пространство и тихо ахнули.

Перед ними, затопленная призрачно-матовым лунным светом, простиралась вытянутая веретеном долина, окруженная со всех сторон непроницаемой стеной враждебного леса. А в самом конце ее, облитая холодным сиянием ночного светила как глазурью, пугающая и давящая, возвышалась темная громада замка.

Уже с первого беглого взгляда начинало мерещиться, будто обиталище колдуна подминало, угнетая и душа своим присутствием и поросшее островами жесткой травы пустое пространство долины, и настороженно затаившийся лес, и даже подобострастно освещавшую его луну. При виде него даже самый отважный и решительно настроенный доселе человек начинал сомневаться в правильности своих планов, здравости намерений и полноценности умственных способностей, заведших его сюда.

Заунывный же долгий вой, сопровождавший неотступно их первые шаги по равнине, рассеивал остатки сомнений, со скоростью распространяющегося звука переводя их в уверенность.

Это были владения Гавара, ни на мгновение не забывал стоящий будто на раскаленных углях Агафон. Никто иной тут не ожидался и не приветствовался, а остаться мог исключительно в роли корма для того длинного списка чудовищ, что прилагался к старому школьному учебнику, и неизменно служил пищей не для одного ночного кошмара многих поколений второкурсников.

Подумать только: замок Гавара! И я туда иду! Сам! Добровольно! Своими ногами! Иду! К замку! Гавара!..

Я с ума сошел.

Точно.

Железно.

Сошел.

Спрыгнул.

Спятил.

Съехал.

Грохнулся вверх тормашками головой о мостовую.

Что я тут делаю?

Чародей, упрямо и отчаянно отказываясь верить себе и окружающей его действительности, напоминающей, скорее, один из тех кошмаров, сделал несколько шагов вперед, неуклюже споткнулся о собственную ногу, ругнулся нервно и остановился, словно заводной солдатик, исчерпавший ресурс своей пружинки.

Что. Я. Тут. Делаю?!

Что мы все тут делаем?..