Последний герой нашего времени

Ничего. Не изменилось ровным счётом ничего: за окном всё так же светило солнце и шелестели жёлтой листвой тополя, вытянувшиеся за долгие годы до самой крыши дома. А на экране компьютера вместо свернувшегося окна пускового файла появилась мирная заставка: голубое озеро под синим небом с белыми облаками и зелёные холмы. Ничего не случилось.

"А чего ты ожидал? — заторможено подумал Свиридов. — Что полыхнёт адский огонь, разверзнется преисподняя, и прозвучат трубы Страшного Суда? Эти медные трубы сыграют свою увертюру, но позже, когда яд, который ты впрыснул в глобальную сеть, начнётся действовать. А он начнёт действовать — Вася был профессионалом высочайшего уровня…".

Александр отвёл взгляд от монитора и посмотрел на неподвижное тело Зелинского. Мегабайт лежал в той же позе, и рядом с его разбитой головой по-прежнему стояла на полу статуэтка золотого дракона, задравшего вверх узкую окровавленную морду. Да, ничего не случилось, но Василия Сергеевича Зелинского, умницы и циника, уже не было среди живых.

"Надо звонить в "скорую"… И в милицию, да… Я сделал то, что хотел, а теперь надо платить — в том числе и за то, что я не хотел делать, но сделал…".

Мысли ползли вяло, спотыкаясь и с трудом протискиваясь по извилинам. Александр не думал о том, как бы ему выкрутиться и куда бежать, — он был готов платить за содеянное. Страха не было — была опустошающая и выжимающая нервы усталость, давящая тяжесть, рухнувшая на плечи Александру Николаевичу Свиридову по прозвищу Алхимик.

Он нашёл глазами телефон, стоявший на письменном столе среди вороха бумаг, протянул к нему руку и вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха. Сердце бунтовало, сдваивало удары; из углов комнаты поползла шипучая темнота, застилающая глаза. Алхимик с усилием встал, пошатнулся, удержался на ногах и медленно побрёл к балконной двери. "Воздуху… — стучало в голове. — Воздуху… Полцарства за глоток воздуха…".

Защёлка балконной двери никак не желала поворачиваться, потом смилостивилась. Свиридов распахнул дверь и привалился плечом к косяку, жадно глотая прозрачный воздух позднего бабьего лета, подкрашенный запахом осенних листьев. Сердце снизило обороты, тьма в глазах нехотя отступила, но вместо неё пришёл какой-то странный звук: низкое басовитое гудение, постепенно нараставшее и усиливающееся. Александр повернул голову, пытаясь понять, откуда идёт этот звук, и замер.

"Драконья голова" светилась, но не привычным голубым рабочим светом, а красным, густевшим и на глазах превращавшимся в багровый. С установкой что-то происходило — она работала сама по себе. Алхимик прервал процесс синтеза несколько часов назад, завершив трансформацию статуэтки дракона — той самой, что стояла сейчас на полу возле мёртвого тела Василия Зелинского, — и отключил всю периферию.

Гудение нарастало, и в глазах Алхимика снова начало темнеть. И откуда-то вдруг пришла уверенность: эта тьма уже не отступит — она пришла по его, Свиридова, душу. "С огнём не шутят, — подумал Александр Николаевич. — Ну что ж, я готов…". Он не двинулся с места — он стоял и ждал, зная, что уже не сумеет ничего изменить. Но страха, как и прежде, не было — было ощущение спокойствия и предопределённости: так и должно быть.

"Драконья голова" шевельнулась. Свиридову захотелось протереть глаза, но он смог только несколько раз моргнуть. А потом он услышал голос: тот самый, который он слышал в своём кабинете два месяца назад — голос Дракона.

"Ты захотел забрать моё золото, человек? — прозвучало в сознании Алхимика. — А ты спросил меня, готов ли я тебе его отдать?"

Очертания "драконьей головы" расплылись, раскрылась неожиданно огромная пасть, и оттуда прямо в лицо Свиридову хлынул поток кипящего пламени.

* * *

— Злишься на меня? — Сергей смотрел испытующе, перекатывая в ладонях пузатый бокал, на треть наполненный дорогим коньяком.

— В деловых этических координатах, — Костомаров поднял свой бокал, наблюдая, как солнечные блики тонут в янтарной жидкости, — твой вопрос лишён смысла. Эмоциональные категории "злиться", "радоваться", "испытывать тёплые чувства" и прочие здесь неуместны. Ты добросовестно выполняешь условия нашего джентльменского соглашения, я тоже — о чём ещё говорить? Это ведь твои слова "Надо зарабатывать деньги, а всё остальное — суета беспонтовая", так чего это тебя вдруг на лирику потянуло?

Он отпил коньяк, поставил бокал на столик, откинулся на спинку кресла и добавил:

— Я доволен своим нынешним статусом, ты — тоже, так в чём проблема? Или Дианку нашу охотницу поразила внезапная фригидность?

— Да при чём тут Диана, — Алексеев досадливо поморщился, — она тоже добросовестно выполняет условия нашего с ней джентльменского соглашения. И дела идут… как бы.

— А что тогда твою душеньку тревожит? Что сна-покоя лишает? Я же вижу — неуютно тебе, господин генеральный директор.

Внешне Сергей Леонидович Алексеев, генеральный директор преуспевающей фирмы "Грёзы Музы" выглядел безукоризненно, но не зря Вадим знал его почти двадцать лет — он видел необычную суетливость в движениях Сергея и тень растерянности в его синих глазах.