Последний Исход

Арлинг сглотнул. Он не любил, когда действия людей были ему непонятны. А поведение нарзидки не поддавалось объяснению. К чему такая симпатия к нему ценой собственного здоровья?

Затрещина Азатхана свалила девчонку на пол. Наверное, Регарди неосознанно дернулся, потому что сабля полукровки уткнулась ему в горло.

– Тебя это не касается, слепой, – произнес он сквозь зубы. – Лежи смирно, иначе я напою тебя кипятком.

Старик схватил девчонку за волосы и принялся наматывать их на кулак.

– Ах ты грязное отродье! – шипел он, разбрызгивая слюну. – Как ты посмела сесть на мою сумку?! Да ты знаешь, что ее содержимое бесценно!

В этом Арлинг уже убедился. Он сглотнул и заставил мышцы шеи расслабиться. Ему не было дела до этой нарзидки, и он не просил помощи. Но разжать зубы с первого раза отчего-то не получилось.

– У нас нет на это время, Сол, – вмешался Азатхан, выдергивая нарзидку из рук разгневанного старца. – Буря вот-вот накроет лагерь. Заканчивай с зельем, а я разберусь с этой. Как тебя зовут?

– Дия, – пропищала девчонка, и Регарди показалось, что она посмотрела в его сторону. – Дия Сарера. Я из Балидета, раньше служила у господина Сейфуллаха Аджухама. Я хорошая служанка, пожалуйста, не бейте меня.

И тут до Арлинга дошло. Нарзидка обращалась не к Азатхану – она говорила ему. Дия из Балидета, та самая девочка, в которую ему когда-то приказал метать ножи Сейфуллах на потеху публике. Она запомнила слепого халруджи, который гасил свечу ножом на ее голове, и теперь узнала его. Неужели все время, с тех пор как ее забрали из Балидета, она прожила здесь, на границе пустынь Холустая и Карах-Антара?

А ведь Балидет был и ее городом тоже.

Чувствуя, что она смотрит на него, Арлинг медленно кивнул. Какая странная ирония – он метал в нее ножи, она брила его опасной бритвой. Итак, Дия из Балидета, зачем мы встретились?

Наверное, Дие грозила бы порка, но Азатхан не успел вынести приговор – на улице раздались крики:

– Тушите костры! Буря! Все в укрытия!

– Проклятье, – пробормотал Сол. – Мне осталось совсем немного.

– Успеешь, – успокоил его Азатхан и, отпустив девчонку, процедил:

– Проваливай, я потом с тобой разберусь. И не надейся, я тебя запомнил.

Дия выскочила из шатра, забыв и кувшин, и сверток с полотенцем, и бритву. Арлинг чувствовал, как на его крошечном лезвии пляшут отблески костра. Нарзидка оставила ему много бесценных подарков. Медленно завалившись на бок, он придвинулся ближе к лезвию.

– Даже не думай, – прошипел Азатхан, и, сделав шаг, отбросил бритву ногой в сторону.

Арлинг уткнулся лицом в ковер, изображая разочарование. Бритва была ему не нужна, но обманный маневр сработал. Той секунды, что полукровка отвлекся на лезвие, хватило, чтобы Регарди успел проглотить с ковра пару стручков акации, которые он положил туда, когда Азатхан разбирался с Дией. Остальную акацию он спрятал за поясом, надеясь, что его не станут обыскивать. Терпкий сок обжег язык и гортань, из глаз брызнули слезы, нестерпимо захотелось пить. Впрочем, все неудобства можно было стерпеть, однако на будущее стоило запомнить, что акация по вкусу напоминала перец.

Самум был уже близок. В лагере суетились, закрепляли и опускали к земле палатки, тушили костры, привязывали животных, но Арлинг чувствовал, что буря обещала быть несильной. Хотелось надеяться, что главные самумы его жизни остались позади. В груди росло странное, необъяснимое чувство – оно требовало ответа, которого у него не было. Они встречались с Дией всего раз, и тот случай ни для кого из них не стал приятным воспоминанием. Однако теперь она помогла ему – просто так. Может, Дия сделала это из чувства ностальгии? Потому что они были из одного города?

Когда старик поднес плошку к его губам, Арлинг безропотно выпил ее содержимое до дна. После стручков красной акации зелье Сола показалось ему вкусным бульоном. Опустившись на подстилку, он медленно расслабил тело – начиная с пальцев ног и заканчивая кожей головы на макушке. Стараться не пришлось. Ему казалось, что его укутали теплым покрывалом, причем не только снаружи, но и изнутри.

Азатхан присел рядом и долго всматривался ему в лицо, словно стараясь прочитать его мысли.

– Он еще не уснул, – заметил полукровка. – Так надо?

– Полного сна не будет, – пробурчал Сол. – «Лунная Крошка» избавляет от всех ощущений, в том числе, болевых. Никаких эмоций, желаний, действий. Скажешь ему, что делать, он это сделает. В том-то и прелесть зелья. Можешь ткнуть в него иглой, укола он не почувствует.

Спасибо тебе, старик, за объяснения, подумал Арлинг, надеясь, что Азатхан не станет проверять действие снотворного. Зелье немного притупило чувства, но тело ощущало себя вполне привычно. Регарди осторожно согнул пальцы на ногах – они послушались. Чувства и желания тоже сохранились: ему хотелось есть и спать, но больше всего – насадить полукровку на его собственный кинжал, который он извлек из ножен.

Перевернув Арлинга на спину, Азатхан задрал его рубашку кончиком джамбии.