Последний князь удела

— Дочь старшую послал вчера в вечере — оправдывался мужик — Но нету ни кого, видать идти никто не хочет, иль не дай Бог, беда какая и с дочей случилась-

— Много лет старшенькой?-

— Осьмой уже, вмале уже в лета женские войдёт, да и работы она изрядно делала, вполовину от матери, береги её Господь от несчастья-

— Эх, невелика, что ж ты через дремучий лес сам не пошёл, на ночь глядя-то? Верно, скормил ты свою дщерь волкам, в последние годы пропасть их расплодилась — настроение у рязанского воина было далёким от радужного.

— Я скотину выводил, загон ей городил. Да на овине надо снопы сушить, зима то в срок придёт. Ей болел ты, аль на печи лежал всё одно, спуску не даст — огрызнулся мужичок.

— Поехали прочь. Горю тут мы не поможем — скомандовал Бакшеев — Объедем кругом по далее. До княжича эту моровую хворь ещё допустить не хватало, он-то щедринами исчо не мечен. Сжечь бы избу эту зразную. Да уж дюже жалко деток безгрешных, оставим их на Божье соизволенье-

Пуская шагом коня, самый опытный удельный воитель повернулся ко мне и произнёс:

— Не винишь, что без твово соизволенья решил? Ежели повелишь — запалим избёнку никчёмную-

— Да ты что! Как можно даже помыслить о сием! — слова я выкрикнул с ноткой истеричности. Сама мысль, что от меня могли ждать такой команды, была чудовищна.

— Молитесь за князя углицкого Дмитрия, доброту его помните — обратился рязанец к закаменевшим крестьянам.

— Постой, Афанасий сын Петров — остановил я двинувшегося в объезд военного советника — Неужели у нас в отряде никто оспой не болел, и мы не можем оказать помощь этим несчастным. Вон я вижу двоих рябых, пусть один останется-

— Царевич Дмитрий, сделай милость, передумай — наклонившись ко мне с седла, тихо произнёс уездный окладчик — Где ж это видано, чтоб дети боярские по родству от дедов и прадедов ходили за детёнышами смердов. У тебя даже конюхи по родству служат, а не по холопству. Умаленье чести в том служивым великое, да и не токмо на себя позор падёт, а на весь род, внукам и правнукам аукнется-

— Хорошо, есть ли у кого отметины от оспяной болезни? — мне пришлось зайти с другой стороны.

— Ести — раздался нестройный хор голосов, откликнулось более половины состава отряда.

— Лошаков, Иван и ты уже болел этой заразой? — на лице телохранителя следов особо не было видно.

— В отрочестве, а что до щербин, то тем борода и хороша, что под ней рябой али нет не видно — хмыкнул дворянин.

— Готов мне послужить? Помочь болящим детям? — вопрос был серьёзный.

— Прости княже Дмитрий, невместно мне сие, уволь от этой службы. Також у меня и свои детки есть, за этими пригляди, а потом еще и седмицу к людям не езжай, моровый дух жди пока изыдет — наотрез оказался Лошаков.

— Кто своей волей пойдёт на сие дело? — красноречивым ответом была гробовая тишина.

— Яз сделаю, что потребно — к моему немалому удивлению вперёд выехал черкес.

Однако приглядевшись к нему, я поумерил энтузиазм от нахождения добровольца. Юное лицо вызвавшегося было абсолютно чистым от всяких следов прошедшей болезни.

— Страдал ли ты от оспенного мора? — это следовало прояснить сразу.

— Нет, с детства на мне заклятие, охраняющее от этакой напасти. Нет тут опаски никакой — самоуверенность у жителя западной Кабарды была потрясающей.

То, что Гушчепсе с легкостью верит во всё сверхъестественное, было ясно давно, но тут он явно перегнул палку. Дремучая вера в силу оберегов и амулетов дико коробила сидевшего внутри углицкого княжича дипломированного врача.

— Спасибо тебе, но нет. Наш уезд не твоя родина, здесь твоя колдовская защита может не сработать — попытка мягко отказаться не удалась.

— Защитит. Все кто пережил обряд, могут оспы не бояться. Она боится их — упёрся верящий в свою магическую защиту язычник.

— Ты ошибаешься. Не существует чародейства надёжно защищающего от заразных болезней. Это сказки, в которые верят доверчивые люди — пытался я переубедить черкесского уорка.

— Князь назвал меня лжецом — почему-то в третьем лице заговорил обо мне Гушчепсе — если б яз с ним был одной именитости и в одних летах, то нам следовало бы решить спор саблей. Аз готов ждать пока мой род не назовут княжеским, а тот, кто напротив меня не войдёт в зрелые года.

Черкес стал стягивать с себя выданную ему перед поездкой кольчугу, после задрал рубаху и стал тыкать пальцем в разные места своего тела.

Узрите знаки от обряда — произнёс он, демонстрируя крестообразные рубцы — кто и теперь мнит, будто я завираюсь, пусть выйдет на бой немедля —

Не спорь, княжич Дмитрий, водится промеж горских людей эдакое чародейство — подал совет Афанасий — Как заболеет человек в их аулах оспой, тащат к нему младенцев. Режут малых и в раны втирают гноище из язв болезного, а опосля тех крох выхаживают бабки-травницы знающие-

Поразительно, похоже, этот обряд есть какая-то предтеча вакцинации. Никогда о таком обычае не слышал, в голову закралась мысль, может я не один неведомой силой переселённый сюда в чужое тело?

— С каких времён так оберегаетесь от оспы? — вопрос стоило прояснить.