Последний мужчина на Земле

Но только ли она? Соня смотрела в открытое окно, сладкий весенний ветер трепал ее рыжую челку, а ее зеленые глаза уставились в никуда. Она вдруг стала припоминать все случайные взгляды, оброненные на нее другими медсестрами постарше. Иногда она заставала некоторых в туалете, и они резко отрывались друг от друга, растрепанные и красные, словно пробежав короткую дистанцию, нетерпеливо смотрели на нее, чтобы она поскорее ушла. А иногда главная врачиха смотрела на нее как-то по-особому. Пару раз она была даже вызвана в кабинет (и всякий раз пугалась, думая, что сейчас ее за что-нибудь начнут ругать, а это Соня ненавидела больше всего на свете). Но та просто расспрашивала ее, как дела, как семья, ласково улыбалась ей и пару раз даже положила ладонь ей на руку. Видя, как обычно истеричная, тощая, с бородавкой на носу, из которой росли жесткие волоски, директриса елейно улыбается ей, поглаживая ее запястье, Соня начинала подумывать, а уж не присоединится ли в скором времени их начальница к пациенткам своего собственного заведения, но все свои мыслишки держала при себе. Она вообще большинство времени старалась проводить вне коллектива, может, поэтому многого и не замечала. Неужели теперь все так резко изменилось? Неужели бывшие подруги, и коллеги, и даже соперницы за мужское внимание… спят друг с другом? Эта мысль была интересной, почти такой же интересной и смешной, как сплетни, которые она узнавала от своей матери или в больничных курилках – кто с кем спал, кто от кого родил, кто кого подъедает, кто сволочь, а кто ничего так себе. И она улыбнулась, словно узнала какой-то важный секрет первой, но не станет держать его в себе, а сразу примется рассказывать его всем подряд.

Ответом Сониной усмешке был только ветер, который раскачивал ветки с шипящим звуком, будто поджаривалось масло на сковородке. Может, он уже давно знает все обо всем. Эх, мужики, мужики! Унесенные ветром…

Из комнаты усмирения души раздавались визгливые крики.

Глава 9. Кристина

У Кристины Краско сегодня была проблема – она никак не могла отчистить пятнышко крови с лаковых туфель.

Кристина Краско пришла на работу, как всегда, ровно в восемь – ни раньше, ни позже. Хотя правила офисного планктона вроде бы гласили, что на свое рабочее место надо прибывать не позднее чем за пятнадцать минут до восьми. И тогда все будет гут, как говорил ее сосед по квартире Камиль. Вспомнив его, она поежилась – вот уж кому-кому, а этому-то было точно наплевать на офисные правила – незадолго до Часа икс его сделали начальником отдела. И он ходил павлином по квартире, почесывая свою огромную задницу утром в субботу – как всегда с бодуна – и слушал свои глупые гармошечные песни. Камиль бесил ее. Равно как и третья представительница офисного планктона, обитающая в их трешке недалеко от Кунцевской, которую они снимали вскладчину. Она была какой-то не от мира сего. А все кто были не от мира сего, очень бесили ее. А может, не только по этой причине она подсознательно злилась каждый раз, как видела Василису, фамилию которой она даже не давала себе труда спросить, у себя перед глазами. Может, эта Васька злила или просто раздражала всех окружающих самим фактом своего существования. А может, Кристина просто была стервой (ей очень нравилось ощущать себя красивой московской стервой, хотя насчет ее красоты каждый, кто знал ее, могли бы поспорить – и выиграл бы спор… поспорить с кем-нибудь другим, только не с ней) – и ее бесили вообще все, кроме нее самой. У нее самой изъянов, естественно, не было и быть не могло.

Кристина Краско часто злилась. Или раздражалась. Она, кажется, и добилась в жизни чего-то от постоянной злости на всех и вся. Когда мужчина, с которым она делила постель, не просыпался раньше нее, потому что ему надо было ехать на работу на час позже или он болел, она презрительно косилась на его постепенно заплывающий жиром живот, вставала с постели и говорила сама себе – мне никто не нужен. Пусть этот олух дрыхнет хоть всю жизнь, если ему так нравится. А я должна идти. Должна опять и опять выходить в мир и с ним бороться.

Теперь он, а также Камиль и все ему подобные сгинули – и черт с ними. Туда им и дорога. А она, Кристина, пойдет дальше по жизни на своих двадцатисантиметровых каблуках, которые делали ее намного выше ее ста пятидесяти сантиметров. Пойдет выше и выше по карьерной лестнице, пока не доберется до самых высот. И никто не встанет у нее на пути. Аминь.

Офис был наполовину полон. Но и наполовину пуст, с другой стороны. Кристина недовольно скривилась. Ленивые сучки. Ничего, когда она станет их начальницей, они у нее узнают, где раки зимуют. А судя по обстановочке, начальницей она станет очень и очень скоро.

Возможно, даже сегодня.

И она хихикнула в наманикюренный кулачок.