Последний орк

— Госпожа, у вас — сотня солдат, у меня — пятьдесят, но они на конях и лучше вооружены. Я не буду сражаться против вас, но мои солдаты не потерпят моей казни. Если мы перебьем друг друга здесь и сейчас, то некому будет остановить орков.

— Я предпочла бы знать, на чьей вы стороне, учитывая, что у меня сотня солдат, а у вас всего пятьдесят и что орки стоят у порога.

— Ваш супруг доверял мне. Мы вместе освободили Варил.

Правительница долго раздумывала над его словами, и лишь рычание Волка нарушало тишину. Затем она медленно опустила меч.

— Это правда, — сказала Роби, — теперь я вспомнила — это правда. Он говорил о вас, пытаясь убедить Судью сразиться с орками или по крайней мере не мешать в этом… «Я и ваш ужасный капитан с его ужасной армией» — эти слова он произнес перед тем, как его убили. Это правда. Он вам доверял. Он готов был заключить с вами союз… Вы говорите, подождать, пока кончится осада, и потом выяснять, кто прав, а кто виноват… В этом есть смысл. В любом случае, у меня не так уж и много вариантов. А пока прикажите вашим солдатам держаться от меня подальше и держать рот на замке в моем присутствии. Терпение не входит в ряд моих бесчисленных достоинств.

Королева повернулась и широким шагом пошла прочь. Проходя мимо только что освобожденного худого паренька, она наклонилась к нему и спросила, всё ли в порядке.

— Тебе что-нибудь сделали, Джастрин?

— Нет, ничего, Ро… то есть моя госпожа, — ответил мальчик. — Ты появилась вовремя. Ты вообще молодец.

— Спасибо, — ответила правительница. Даже сейчас она не улыбнулась.

— Эй, Ро… то бишь моя госпожа, знаешь, почему орки разбегались от вас? — с триумфом спросил Джастрин.

— Нет, но я уверена, что ты это знаешь.

Паренек довольно улыбнулся.

— У них, у орков, такие нормы приличия, строгие правила. Женщины для них настолько низкие существа, что на иерархической лестнице их общества они занимают ту же ступень, что и собаки. Бродячие. Не понимаешь? То, что вы были им противны, сыграло в вашу пользу! Если бы какой-нибудь воин попался тебе на пути и ты победила бы его, это не только стоило бы ему жизни, но и покрыло бы позором весь его клан и всех его потомков до скончания веков. Но и в случае победы над вами сам факт, что он сражался с женщиной, навсегда лишил бы его чести, а утрата чести для них, для орков, на самом деле тяжелее и мучительнее смерти.

— Почему же они сражались со мной прошлой ночью?

— Потому что они тебя не узнали. Они не поняли, что ты женщина. Это настолько невероятно, чтобы беременная женщина бросалась в бой, что они, должно быть, приняли тебя за мужчину. Твоя голова обрита, ты скакала галопом, закутанная в плащ, было темно. Если кто-то и понял, что ты женщина и в придачу беременная, что для них еще хуже, то темнота защитила его от остальных орков. Теперь же они тебя разглядели.

— Занятно, — прокомментировала правительница, — действительно занятно. Жаль только, что эти их строгие правила объявляют недостойным сражаться с вооруженной женщиной, но ничего не имеют против стрельбы в нее из лука.

— Ну, знаешь ли, то есть знаете ли, не всё же сразу! — совершенно серьезно произнес Джастрин. — А знаете ли вы, что для орков еще хуже, чем сражаться с женщиной? И даже ужаснее, чем потерпеть от нее поражение? Быть обезглавленным! Пусть даже после смерти. Обезглавливание не дает воину перейти, как положено, в царство мертвых. Поэтому они так любят насаживать на колья головы людей: так они не просто убивают, но и уничтожают их вечные души.

— Ну-ка, ну-ка, повтори, — заинтересовалась Розальба, — то есть даже если орки, перед тем как подохнуть, убивали, увечили людей и сносили им головы, то они все равно имеют полное право оказаться в царстве мертвых — при том лишь условии, что у них самих всё еще держатся на плечах головы?

— Да, именно так.

— И что же, по мнению орков, ждет их в царстве мертвых?

Джастрин неопределенно махнул рукой.

— Почти то же, что нравится оркам при жизни, да еще и в немереном количестве. Но только при условии, что умерший орк всегда храбро сражался на стороне орков и что у него даже после смерти осталась голова на плечах. Любой орк предпочтет сгореть заживо или умереть под пытками, чем в собственной кровати, но зная, что потом ему отрубят голову.

— Правда?

Королева пересекла площадь и подошла к колодцу, возле которого лежали два раненых солдата.

Когда она отошла настолько, что не могла их слышать, Лизентрайль вновь подал голос.

— Она жена Эльфа? — спросил он. — Значит, она ведьма.

Многие из солдат приблизились к ним, пытаясь понять, что происходит.

Ранкстрайл кивнул, и ему опять пришла в голову мысль, что она — прирожденный командир, каких мало.

— Да уж, теперь понятно, почему Эльф ничего не боялся — с такой-то женушкой! Эй, капитан, а Эльфа-то как убили? Небось нелегко им пришлось: он один мог выстоять против целой армии.

— Они взяли в заложники его дочь, совсем еще ребенка. Эльфу пришлось позволить им убить себя, иначе они убили бы девочку, — пояснил капитан.