Последний побег

— Я не знаю, — честно ответила Хонор.

— А чего ты вся мокрая? Шла по воде? Она научила тебя всем своим черномазым хитростям?

Хонор оглядела себя в бледном предутреннем свете. Она думала, что ее платье высохло, но теперь юбка снова намокла.

— Ой! — воскликнула Хонор. — Ой!

Магазин дамских шляп Белл Миллз

Мейн-стрит,

Веллингтон, штат Огайо

4 сентября 1851 года

Дорогие мама и папа!

Не тревожьтесь, увидев чужую руку: Белл Миллз пишет это письмо под мою диктовку. Я еще очень слаба и не могу долго сидеть. Спешу сообщить вам, что вы теперь бабушка и дедушка. Ваша внучка Камфет Грейс Хеймейкер родилась три дня назад при вспоможении Белл и одного очень хорошего веллингтонского доктора. Она очень красивая. Я утомлена, но счастлива.

В ближайшее время лучше писать мне сюда, в Веллингтон.

Ваша любящая дочь,

Хонор

Эту часть я пишу от себя. Хонор об этом не знает. Сейчас они с маленькой спят. Не знаю, сообщала она или нет, что порвала со своей семьей. Сначала устроила им молчаливый бойкот, а потом убежала из дома. Пока она живет у меня.

Она может молчать целый день. Я никогда не встречала такого тихого и молчаливого человека. Скажу только одно: рожая, она кричала, как и любая другая женщина. Кричала так сильно, что сорвала голос. Даже доктор Джонс удивился, а уж ему довелось послушать немало криков. Но все-таки хорошо было услышать ее громкий голос, пусть даже вызванный болью.

Вы — близкие люди Хонор и, возможно, сумеете образумить ее. Ей нужно решить, что делать дальше. Какое-то время она может пожить у меня, но я умираю. Больная печень. Она меня и убивает, медленно, но верно. Хонор об этом не знает, но ей и не надо знать. Хонор и так выпало много горестей. Но когда-нибудь меня не станет, и магазин отойдет моему брату. И поверьте, тогда ей лучше здесь не оставаться. Это будет настоящее бедствие.

Скажу вам еще кое-что: с Джеком Хеймейкером ей будет отнюдь не лучше — во всяком случае, не здесь, не в Огайо. Ей нужен мужчина во всех отношениях безупречный, и чтобы встретить такого, нужно вернуться в Англию. Хотя, возможно, таких мужчин не бывает вовсе.

Малышка проснулась и плачет — пора заканчивать.

Искренне ваша,Белл Миллз

Малышка

Хонор все-таки начала привыкать к креслам-качалкам. В Америке они были повсюду: на переднем крыльце почти каждого дома, в кухнях, в общих гостиных на постоялых дворах, на верандах салунов, в магазинах у печек. Таких кресел не было только в молитвенных домах Друзей и, наверное, в церквях. Правда, Хонор ни разу в жизни не заходила в церковь и не знала, как там все устроено.

До рождения Камфет Хонор относилась к креслам-качалкам с подозрением. Она сама не любила сидеть без дела, и кресла-качалки всегда представлялись ей вопиющим провозглашением праздности. Ее беспокоило и раздражало, если рядом с ней кто-нибудь качался в кресле — чужой ритм сбивал ее с мыслей. Американцы в отличие от англичан без стеснения делают, что хотят, совершенно не думая об окружающих, нравится это им или нет. Гордятся своим независимым «я» и выставляют его напоказ при всяком удобном и неудобном случае.